– Отец каждый вечер открывал его, а потом двенадцать раз гладил камни по кругу, – открыла Хелен секрет активации артефакта, проделывая озвученные манипуляции. Камни заблестели мистическим светом, принимая ласку новой хозяйки.
– Думаю, то, что артефакт вернулся к тебе – хороший знак, – заключил Эндрю, волнуясь перед получением благословением, будто он что-то натворил такого, из-за чего боги должны не согласиться на продление рода Клифордов. Или он переживал из-за Хелен, потому что она Фриман, а именно, моя сестра. Он что думает: мне с женихами не везёт, потому что богам не угодны женщины из семьи Фриман?
– Мама, смотри, что подарил мне Эндрю! – не забыла похвастаться Хелен, прицепив артефакт на лиф, как обычную брошь.
Мама с сестрой стали восхищаться благородством и щедростью младшего Клифорда, словно две птички трелью восхвалявшие красоту солнца поутру. Лишь когда Клифорд-старший утряс все детали с настоятелем, они замолкли.
Я радовалась прохладе и умиротворяющему полумраку, царящем в храме. Днём внутреннее убранство никак не освещалось, если не считать лампадок на входе и больших окон, выложенных разноцветными кусочками стекла, которые не позволяли погрузиться внутрихрамовому интерьеру в кромешный мрак.
Первыми к алтарю подошли Эндрю с Хелен. Настоятель с помощью иглы взял у них по капле крови, обагрив широкий церемониальный пергамент, затем развернулся к статуям прекрасных мужчин и обратился к ним:
– Я взываю к нашим богам-создателям, Уилберу и Орвилу, и хочу знать, достойны ли этот мужчина и эта женщина стать одной семьёй и принести потомство?
Отлитые в золоте красавцы-мужчины засияли, озарив алтарную нишу. Божественный свет сфокусировался в головах статуй, затем отделился от скульптур и устремился к листочку. Настоятель продемонстрировал небывалую для его преклонных лет ловкость: не успели световые шары коснуться церемониального пергамента, как он выпустил его из рук. Лист поражённый яркими стрелами полетел к паре ожидавшей вердикта богов, но настоятель схватил его за кончик, резко остановив перед носом Хелен и Эндрю.
– Благословение богов готово. Поздравляю вас, – сказал настоятель передавая церемониальный папирус служке, подставившему кожаную папку в раскрытом виде.
С благодарностью и низким поклоном Эндрю забрал у мальчика папку с драгоценной бумажкой, которую необходимо было сохранить до церемонии. Это раньше делали всё за один раз: и благословение получали, и молодых связывали божественной печатью, теперь же все проявляли осторожность в этом деле, дабы не опозориться перед гостями, если вдруг в благословении будет отказано. Если уж и позориться, то не на триста человек, которые трапезные столы опустошат, но ещё долго будут судачить о неприятном казусе. Поди разбери, за что тебя боги невзлюбили, что не желают, чтобы ты плодился и размножался.
Следующими за благословением пошли мама с Мейсоном. Я уже не следила за происходящим, погрузившись в своим мысли. Печально было осознавать, что из всех пришедших в храм женщин, я единственная, кто уйдёт ни с чем: ни с мужем, ни с благословением. И что-то – допустим, взбунтовавшиеся в пустом желудке сладкие пирожные – толкнуло меня на смелый шаг:
– А вы, сэр Клифорд, не надумали взять меня в жёны?
– Нет. Не вижу причины, чтобы передумать, – ответил он, справившись с сиюминутным замешательством.
