— Сегодня
возвращается, — ворчит Изольда. — Надеюсь, что он ничего не подцепил, трахая
всех этих шлюховатых давалок из ночных клубов. Всё-таки у вас, у молодежи –
никаких принципов, — чопорным тоном продолжает она, пока я, краснея, хватаю
ртом воздух.
Во-первых,
обидно, что она гребет всех в кучу, а во-вторых, от Изольды Генриховны, мнящей
себя элитной аристократией, я никак не ожидала услышать таких обсценных слов.
— Я
презервативами пользуюсь, Изольдочка! Справку от венеролога показать? — за
своим смущением и бормотанием экономки, я не расслышала шагов Андрея. Стыдно то
как… Теперь он подумает, что мы его обсуждали. А я вовсе не за этим спустилась
на кухню.
Избегая
усмехающегося взгляда, я быстро здороваюсь с Воскресенским и, забрав
погревшуюся смесь, убегаю в Никиткину комнату.
Может быть
зря я так нервничаю и Андрей сейчас примет душ, заберет кое-какие вещи и уедет
обратно? На сексуальные подвиги…
— Так ты у
нас значит молочная девочка? — дверь в комнату резко распахивается.
— Простите?
— Прощаю,
Кормилица ты моя, — Андрей сканирует силиконовую насадку для кормления, зажатую
в моей руке.
Никита в
отсутствии матери стал беспокойным и часто отказывается от бутылочки. Пришлось
срочно покупать «грудь для кормления». Но этот процесс уж точно не для глаз Воскресенского.
Чувство
такта – не про него.
— Кормилицы
остались в средние века. И они кормили детей своим грудным молоком, а я не
кормлю вашего племянника грудью. Его даже родная мать, к вашему сведению,
кормит исключительно сухими смесями. Это на случай, если у вас ещё возникнут
неудобные вопросы, Андрей Игнатьевич.
В голове
вихрем проносятся мысли, которые я никогда не озвучу: чтобы кормить грудным молоком
для начала нужно его иметь. А перед этим нужно родить ребенка и, конечно же, забеременеть…
Но всё это невозможно, если ты еще ни разу не занималась любовью… Сексом, как
бы сказал миллионер.
— А ты
слишком языкастая, я смотрю. Чего ты мне выкаешь? — Воскресенский снова на меня
напирает, заставляя отступать. Никитос, как назло, крепко спит и пока не
собирается просыпаться.
Давлю
стремительно нарастающую панику в зачатке. Я ведь толком не знаю, чего он от
меня хочет, а уже готова убежать далеко-далеко.
К счастью,
мой личный ангел хранитель не спит, и из кармана Андрея раздается мелодичный
рингтон телефона.
По голосу в
динамике я понимаю, что это Ярослав:
— Если ты
уже натрахался, приезжай в офис через тридцать минут, — бросает он отрывисто,
перед тем как сбросить звонок.
— Не успел.
Как раз собирался, — тянет Андрей в выключенный телефон. Я сглатываю, и
машинально втягиваю голову в плечи.
Он, что же,
на меня намекал? Шок запускает адреналиновую встряску, и я слышу, как в ушах
частит мой собственный пульс.
— Опять нас
прервали, куколка, — снова этот потемневший взгляд, обволакивающий своей похотью,
словно паук нерадивую бабочку. — Но я вечером вернусь, и наверстаем. Ты пока
бельишко подбери поэротичнее. Я люблю красное.
До чего же пошлые шутки у него. Красное белье… Как,
банально? А еще Андрей Воскресенский не знает, что у меня вообще нет
эротического белья.
