В четвертом часу
ночи становится очевидно, что мои страхи беспочвенны, поэтому позволяю себе
расслабиться и нырнуть в объятия морфея, пользуясь тем, что Никитка наконец-то
заснул.
Просыпаюсь я
от яркой картинки: тяжелое горячее тело блондина лежит на мне, вдавливая в
матрас. Андрей медленно целует шею, двигаясь вдоль, поглаживая волосы одной
рукой, а вторую опускает на мое увлажнившееся белье. Мне не страшно, а
наоборот, очень даже приятно и томительно. Низ живота тянет в предвкушении и,
когда его пальцы задевают меня там, по телу проносится электрический разряд до
безобразия сладостных волн.
Состояние
приятной расслабленности раскручивает тугую спираль в солнечном сплетении,
запуская по венам возбуждение от жара, исходящего от Андрея. Он подчиняет себе,
и мое тело выгибается навстречу умелым ласкам мужчины.
Воскресенский
везде: поглаживает, зацеловывает, трогает. Шепчет нежности и обещает, что мне
будет очень приятно.
—
Расслабься, моя сладкая. Сейчас хорошо будет, — хриплый голос задевает мочку
уха, оплетая ее языком, как паутиной.
И он не
врет: мне хорошо. Очень хорошо.
Трогаю и
глажу его мускулистые плечи.
— Такая
отзывчивая девочка, — ласкает и соблазняет.
— А-а-а…
А-а-а…, — хныканье становится всё громче и громче, тело Воскресенского
растворяется и исчезает из-под моих пальцев.
Безжалостно
тру свои глаза, прогоняя остатки дремоты. Сжав бёдра, я задавливаю внезапно
возникшую волну возбуждения. Ведь нет ни единой причины для того, чтобы Андрей
так варварски пробрался в мой сон.
— Уа-а-а, —
ворочается во сне Никитка и мне хочется взвыть вместе с ним… Всё же как-то
неправильно испытывать сексуальное возбуждение к человеку, который относится к
женщинам, как к товару. Ужасное потребительское отношение.
Переодев
подгузник и накормив малыша, я понимаю, что еще не скоро смогу заснуть и
решаюсь отправить Верушке, мучающий меня вопрос:
«Как
думаешь мне пойдет красное белье?»
Ответ
приходит незамедлительно. Точнее видеозвонок, который я тут же сбрасываю и,
только найдя проводные наушники, перезваниваю Нике:
— Привет, а
ты чего не спишь-то? — улыбаюсь сонной подруге.
— У нас разница в два часа, и я безумно зла на этого
придурка… Из-за его туалетного траха половина дня коту под хвост. Но мы отошли
от темы, — щурится она. — Моя девочка, решила-таки сорвать свой…, — Ника игриво
сюсюкает, намекая на пошлости, а мои щеки мгновенно краснеют. Предатели.
— Ничего я не решила! — шикаю на нее. — Просто Воскресенский
тут… В общем, ляпнул, что ему нравится красное белье. Вот мне и стало интересно,
почему именно красное? Как думаешь?
— Интере-есно. За завтраком поди спросил про бельишко-то? —
ухмыляется подруга. — А если серьезно, Светик-Семицветик, этот мажор совсем не
тот, с кем стоит пробовать. Хотя для опыта и ярких оргазмов, как говорится,
«вай нот»?
— Боже, Ни-и-ика, — тяну я, закрывая лицо руками. Хочется
хохотать, но боюсь разбудить Никитку. — Я не собираюсь спать с ним, и ни с кем,
пока что... так у тебя есть красное? Это праздный интерес,
статистику собираю.
Я правда ничего такого не планирую. Просто интересно, всем ли
мужчинам нравится такое? Почему, к примеру, не черное или зеленое?
— Есть. И черное, и маска с заячьими ушами, и пэстисы на
соски, и костюм медсестры. А еще не забывай, что у меня всё тело в татушках и
проколотые соски. Мы разные, детка. То, что нравится мне – никогда не подойдет
тебе, — Лебедева прикусывает губу, и ехидно добавляет: — Во всяком случае,
пока. Вдруг ты не вскрытый ящик Пандоры.
