Аля в своих образах назвала эту культуру нагло-саксонской. Почему-то в её образ постучался Макар Нагульнов, который считал, что эта культура через свой язык на нашу страну шипит. А кто у нас шипит? Правильно, змеи. Напор Эльвиры Эдуардовны в рекламировании образа жизни через преподавание языка осуществлялся навязчивыми методами.
Дети решили Ворд спасать, но ей об этом не сказали, но, как говорят в некоторых кругах, «за вордс надо отвечать».
Нагло-саксонский образ жизни выдавался за истину: как пьют, как едят, во что одеваются, как общаются, как подчиняют себе людей, как врут всему миру, как грабят – всё хорошо. Дети в этой школе хрен от редьки отличали: падежи и времена глаголов усваивали, а образ жизни изучаемой культуры перенимать не собирались. Протест они выражали мирно.
Эльвира Эдуардовна в свойственной ей манере проводила обряд английского чаепития и попросила учеников принести чашки. Обряд сразу не задался, потому что родители не пожалели денег и заказали кружки с надписью: «Я люблю Россию!»
И как-то эта простая фраза изменила настрой всей чайной церемонии, а заодно и ход истории. Учащиеся светились от счастья, учительница сникла и холодно заметила: «У нас урок английского языка». Реакция Ворд была предсказуема, прочитана и учтена заранее. На это ученики развернули чашки другой стороной, на которой было написано: «I love Russia!»
По пропаганде западного образа жизни был нанесён сокрушительный удар. Эльвире Эдуардовне в мягкой, доступной манере объяснили, что её восторг не везде и не всегда уместен и что родители учеников обладают тонким чувством юмора; и не надо просить их чувство юмора становиться толще, потому что тогда удары будут с далеко идущими последствиями, как бы от таких последствий все падежи не перепутались.
Англичанка обиделась и не хотела этого скрывать. Обряд не состоялся, чай был ароматный, но англичан из учеников сделать не удалось, они вместе с родителями пожелали остаться россиянами. Дети знали, что Ворд всю свою жизнь мечтала эмигрировать в шипящий и кишащий кое-кем мир, но так и не осуществила свою мечту. Здравый смысл удерживал её от этого шага.
Выпячивание небольшого положительного опыта нагло-саксов и замалчивание огромного их позора и долгов перед другими народами сквозили в каждом слове Ворд.
То окно, которое прорубил Пётр Романов, было закрыто, и сквозняк прекратился.
Двусторонние чашки призывали её к честности и объективности. На этом уроке нелюбовь Ворд к собственной стране вылезла наружу, села у неё на столе, и как Эльвира ни пыталась её спрятать в потаённые уголки души, всё было бесполезно. Нелюбовь больше не хотела скрываться и маскироваться, а наоборот, взяла ситуацию в свои руки и делала время, проведённое с английским языком, напряжённым, неприятным и неинтересным. Эльвира Эдуардовна преподнесла шикарный урок.
Аля и её юные товарищи сделали вывод: как ни прячь нелюбовь, высокомерие и презрение, рано или поздно они выйдут из тени и начнут управлять человеком.
Этот урок был усвоен, и за демонстрацию ученики были благодарны. История закончилась счастливо, дети не были злопамятны и помогли учителю сохранить лицо. Упоение от нагло-саксонской культуры испарилось, и остались просто слова, собранные в предложения, за которые нужно нести ответственность, на каком бы языке они ни звучали.
Пожалуй, это один из самых важных уроков, который необходимо усвоить, и чем раньше он будет выучен, тем лучше.
