– Вот это сюрприз! – расплылся я в улыбке. – Но у меня только четыре, ну может быть, от силы, пять дней?!
– Я понимаю, но меньше недели, снимать было не с руки, – сконфузилась она, – итак для меня это было испытание.
– Я деньги отдам! – торопливо заверил я ее.
– Чепуха! Даже не выдумывайте! – отмахнулась Маша. – Я уже и продуктов завезла. На неделю хватит или не хватит, не знаю, но с голоду не умрем. Даже Кокур ваш любимый удалось достать!
– Не может быть! – изумился я, качая головой.
– Правда! Правда! – заверила она меня, с торжествующим выражением лица.
– У меня нет слов! Как мало дней! Чудовищно мало! Задержаться?! Командировку мне бы отметили и задним числом, это не проблема. Сестрорецкий завод, для меня как родной, меня все знают, но меня требует по неотложному делу генерал Хлебников – будь он неладен. У них проблемы с баллистикой. Не пошли испытания. И сроки, сроки! – вырвались у меня слова сожаления. – Я и так отпросился до четверга. Ворчит старик. Ну, буду еще связываться! Просить, раз такое дело! Хотя шансов мало! Но что мы о грустном. Показывайте дорогу Захарычу к вашим хоромам.
– Во-он! Вон там, видите, вдоль Финского залива – устье реки Сестры, на север поворачивает. – Маша, жмурясь от солнца, показала рукой. – Оно там соединяется со старым отводным каналом. Там полно дач. Нам туда.
– Слушайте, я эти дачи знаю! Даже бывал! – нахмурив лоб, припомнил я. – У наших знакомых, профессора Кайгородова, там дом. Один особняк на Институтской в Петербурге, другой здесь, поменьше. Я одно время был дружен с его сыном – Константином. Правда потом он бросил учебу, стал лоботрясом и мы перестали поддерживать отношения. Как тесен мир! Вы паспорт хозяйке показывали?
– Нет! Сказала, что муж приедет! У него документы. Я же хорошая девочка?!
– Просто нет слов! – улыбнувшись, похвалил я ее. – Это вы правильно сделали!
– Вот сюда сворачивайте, – показала она кивком Захарычу, трогая его за плечо. – Третий дом от угла.
– Черт побери! – удивленно воскликнул я. – Так это почти рядом с дачей профессора! Вон его дом с белыми колоннами!
– Это может вам как-то навредить Миша?! – обеспокоенно произнесла она, пытаясь встретиться со мной взглядом.
– Нет! Конечно, нет! – успокоил я Машу и крепко сжал ее пальцы. – Все нормально. Поверьте. Я холостяк и у меня нет ни перед кем обязательств. Хотя что я говорю, ведь я уже почти муж с ваших слов?!
Маша не ответила, но улыбнулась и посмотрела по-доброму.
Расплатившись с Захарычем, и обговорив, когда он за мной заедет, я, подхватив тяжелый желтый саквояж, из телячьей кожи, отправился с Машей в дом. Взобравшись на гниловатое крыльцо, она открыла ключом хлипкую дверь и мы прошли в просторное, но несуразно длинное помещение, частично разгороженное легкой перегородкой.
– Это кухня, а это спальня, – доложила Маша, показывая комнаты. – Готовить будем на примусе.
Я узнал стоимость аренды и почти насильно вернул ей деньги. Она, беря ассигнации, взглянула на меня сердито и с осуждением.
– Так нужно! – поцеловал я ее в щечку. – Не спорьте со мной!
На кухне стоял низкий посудный шкаф со стеклянными дверками и небольшой столик из вишни, с гнутыми ножками. В большой комнате, служившей залом, располагалась широкая кровать. На ней, местами, была отбита инкрустация и мозаика из черепашьих пластин. В углу, перекрывая часть окна, возвышался огромный шкаф с примитивно сделанными аппликациями обманками в так называемой технике «Arte Povera» – декупаж «для бедных». Это когда из гравюр вырезались картинки и элементы орнамента – а затем лакировались. Также, совсем не к месту, у входа – стоял большой бильярдный стол, покрытый зеленым сукном.
