А он бы сказал? Нет, разумеется. Юлька даже смелее, раз залезла после того, как увидела Мару. Думала, сама всё разрулит? Зато теперь много знает. Вопрос – что и сколько?
– Юль, что Роби тебе рассказала? – спросил Моня, морщась от мысли, что отчет был подробным, включая детали, о которых бы лучше не знать.
– Что она ждет тебя. Чтобы ничего не стыдился и не боялся. Что «она меч, а ты ее ножны». И что твоя Инь – просто сука.
– И всё? – с облегчением выдохнул он.
– Что после группового изнасилования у тебя посттравматический стресс, осложненный хроническим неврозом и паранойей с…
– Хватит! – рявкнул он, стукнув по столу ладонью так, что шлем подпрыгнул и замигал синими искрами.
Язык без костей! Роби, что – специально?! Мало унижения там, надо добить еще дома?
Моня медленно выдохнул, чувствуя, горят его щеки. Подкалывать Юлька, конечно, не будет, но видеть в ее «блюдцах» жалость и так будет больно. И ведь не врубаются даже, как это позорно!
Возможно, Роби и впрямь подталкивает вернуться быстрее. Банальный шантаж. Мол, не появишься сам, займемся сестрою. Что, если тату перейдет на нее? Инь не справляется, он должен там сам разобраться! Главное – больше не пускать туда Юльку!
– Юль, – его голос прозвучал хрипло, будто из-под земли. – Ты там?
– Да. Всегда.
Тишина. Потом лёгкий шорох, и ее голова выглянула из-за косяка – глаза как у настороженной кошки.
– Иди сюда.
– Зачем?
– Кричать не хочу через двери.
– Ну? – буркнула она, встав в проеме. Руки скрещены именно там, где ее лапал.
Моня поспешно отвел взгляд, чувствуя, как кровь снова приливает к лицу. Знает? Не знает?
– Прости, – выдавил он, смотря в пол. – За… ну, ты поняла. Я не хотел. Просто… так вышло.
Юлька хмыкнула, но в её голосе не было злости – только усталость и что-то похожее на облегчение.
– Да ладно, псих, – она шагнула обратно в комнату и оперлась спиной об косяк. – Я не святая. Но ты реально меня напугал. Сидишь, как зомби целыми днями, серый совсем.
Моня поднял глаза, встретив ее взгляд. В нем нет осуждения – только тревога, которую пыталась спрятать за дерзостью. Он вдруг понял – сестра делает вид, что не чувствовала, как ее лапал. И от этого стало лишь хуже. Юлька защищала даже сейчас, когда показал себя полным придурком.
– Я очень прошу тебя туда не ходить. Не прощу, если…
– Хорошо, – перебила она, вдруг легко согласившись. – Тогда…
– Что? – насторожился Моня, ожидая подвоха.
– Будешь рассказывать мне всё-всё-всё. Да, в тех самых деталях, как между девочками.
– Ты совсем, что ли?! – простонал Моня, закрывая ладонью лицо. Удар ниже пояса.
– Я взрослая девушка, что тут такого? – искренне возмутилась она. – А у тебя теперь опыт…
– Заткнись!
– Обещаю, что самому станет легче. Этим надо делиться. А со мной проблем больше не будет.
Дверь за ней закрылась, оставив Моню, наконец, одного. Он провёл пальцем по шлему – холодному, гладкому и равнодушному. В отражении стекла мелькнуло лицо. Инь словно мрачно смотрела оттуда, обвиняя его.
Если в нем еще есть что-то мужское, то прятаться за ней больше не будет. Ему придется вновь спуститься в Сансару. Или подняться? Да кто это знает…
Некоторое время Моня смотрел на «Харон», словно пытался прожечь его взглядом. Может, хоть тогда все наконец-то отстанут? Юлька ушла, оставив за собой шлейф ранящих слов – острых, но теплых: «между нами девочками». Проговорилась, что так его видит.
