Я остолбенел. Рот мой открылся, но никаких звуков не последовало. Словно язык прилип к нёбу. Это сработало! Оно реально сработало! Кактус заговорил!
– Ну? – колючий голос звучал раздражённо и очень высоко, почти пискляво. – Молчок? Ты это… энтузиаст в полосатой футболке? Это ты тут лопотал как попугай под дождём? И что это ты на меня насыпал? Песок? У меня теперь верхняя почва вся в этой… в этой солнечной грязи! Фу!
– Я… я… – наконец выдавил я из себя. – Это не песок! Это пыль солнечного луча! Я тебя оживил! По заклинанию!
– Оживил? – Колюн, казалось, надулся (хотя как кактус может надуться – загадка). – Оживил, говоришь? А спросить не удосужился? Хотел ли я, чтобы меня «оживляли» в разгар самого сладкого сна? Я там как раз снил… снил… – он запнулся, – снился огромный пустынный пляж с горячим песком и никаких леек с этой вашей противной водой! Идиллия! А ты вломился со своей «пылью» и «росой»! Идиллию испортил! Безобразие!
Сёма, разбуженный новым голосом, поднял голову. Его зелёные глаза, обычно лениво-полуприкрытые, распахнулись до невероятных размеров. Усы задрожали. Он медленно, очень медленно поднялся на лапы, выгнул спину дугой, и его роскошный рыжий хвост превратился в ёршик для бутылок.
– Мяяяяяяяу? – выдал Сёма звук, полный крайнего изумления и недоверия. Он пристально смотрел на Колюна, как будто видел его впервые. Потом осторожно потянулся носом в его сторону.
– А, ну-ка, не подходи! – завопил Колюн, отчаянно зашевелив своими колючками. – Пушистый рыжий агрессор! Я тебя вижу! У меня взгляд на все триста шестьдесят градусов! Не смей меня нюхать! Я не съедобный! И не игрушка! Убирай свой мокрый нос, пока я не проткнул его насквозь! Один шип – и будешь чихать до следующей Пасхи!
Сёма отпрянул как ошпаренный. Он сел на задние лапы, уставился на кактус и начал издавать странные звуки: что-то среднее между мурлыканьем, чириканьем и вопросом «мя-мя-мя?». Он явно пытался понять феномен говорящего растения.
– Вот видишь! – фыркнул Колюн, обращаясь ко мне. – Твой меховой охранник уже готов меня атаковать! Прекрасное начало для «оживления»! Оживил – получи проблему! Теперь что? Я стою тут, разговариваю с подростком в дурацком шарфе (это был мой любимый шарф в полосочку!) и его пушистым террористом, у которого в голове вместо мозгов – клок ваты! И сколько это продлится, по твоему «волшебному» плану?
Я заглянул в книгу.
– До заката солнца, – прочитал я. – Тут написано: «на срок до одного солнечного заката».
– До заката? – взвизгнул Колюн. – Это же целая вечность! Что я буду делать весь день? Стоять и смотреть, как ты ковыряешь в носу? Или как этот огненный комок шерсти пытается поймать свой хвост? Увольте!
– Эй! – обиделся я. – Я не ковыряюсь в носу! И Сёма не комок шерсти, он очень умный кот!
– Умный? – язвительно переспросил Колюн. – Тот, кто только что пытался меня лизнуть? Да он сейчас попробует меня укусить, я чувствую! Глянь-ка на его глаза! В них горит азарт охотника! Идиотский азарт, учитывая, что я крепость неприступная!
Действительно, Сёма, оправившись от первого шока, принял позу охотника. Он прижался к полу, задняя часть тела слегка подрагивала, хвост замер, лишь самый кончик нервно подёргивался. Глаза не отрывались от Колюна. Он явно рассматривал его как новую, невероятно интересную добычу.
– Сёма, нет! – закричал я. – Нельзя! Колюн… он же теперь… живой! Друг!
