Прошла минута. Затем другая. Где-то за тыном усадьбы, что прямиком примкнула к немецкому подворью, покой притихшего города нарушил скрип открывшейся двери. И тут же на ее пороге показалась женская фигура. Затянув на голове шаль, она быстрым шагом, перепрыгивая через переметы, направилась к дому напротив. Свежевыпавший снег был мягок и совсем не скрипел в наспех надетых поршнях. Подойдя к входной двери, она ногой распахала лежащий у нее сугроб и вошла в дом. Не замечая сидевшего чуть сбоку на лавке молодого мужчину в яркой цветастой рубахе, женщина перекрестилась.
– Ну, что? – спросил тот и поднялся.
Вставая, он ненароком стянул с лавки мягкий ворсистый ковер и тот упал на пол.
– Ой! – женщина вздрогнула от неожиданности и замерла.
– Ну? – уже настойчивее спросил мужчина, заметно повышая голос.
– Разродилась, слава Богу, Маремьяна наша. Слава Богу, боярин, – повернувшись на голос, ответила та.
– Кто? – разражено спросил тот.
– Так Маремьяна, жонка ваша…
– Дура! – перебил ее хозяин. – Родился кто?
Солка, как звали молодую женщину, растерялась и заморгала глазами. На вид ей было лет двадцать пять. Невысокого роста с ни чем не примечательным девичьим смуглым лицом она уже несколько лет прислуживала жене молодого боярина. Как ни пыталась Солка, но так и не могла привыкнуть к его не по годам суровости. Наконец, сообразив, чего он от нее добивается, она уставилась куда-то поверх хозяйской головы и громко выпалила:
– Малец, слава Богу, Юрий Дмитриевич. Сын у вас младшой народился. Радость всеобщая у нас.
– Так несите с мыльни, чего думаете?
– Скоро, скоро уже! Обмывают девки. Куикка боярыню настоем отпаивает…
– А что с ней? – снова перебил ее хозяин.
– Слава Богу, справилась. Маленько покровило токо. Куикка поможет, так потом Маремьяну принесут в дом.
Боярин молча кивнул и взялся за дверь, что вела в спальню отца. С минуту постоял молча, потом повернулся и сказал:
– Ты Куикку к тяте Дмитрию Поромановичу сейчас же отправь. Есть там кому с Маремьяной обряжаться. А тятеньке что-то совсем худенько стало.
– А к дьяку? Боярыня сказывала вчера, что сразу записать нужно робеночка будет.
– Дура ты, Солка. Темень кругом. Куда пойдешь? Да и спит он. Завтра все сладим. А тятя не ровен час помрет. Ступай за Куиккой! Поняла?
Женщина быстро-быстро закивала головой, и хотела было уже уходить, но услышав стук калиточного кольца, остановилась. Наружная дверь тут же отворилась, и в сени ввалился запыхавшийся мужичок. Он был весь в снегу и с раскрасневшимся от легкого морозца лицом. Увидев боярина, мужчина стянул шапку, и устало произнес:
– Юрий Дмитриевич, доброй ночи тебе!
– Проходи, сосед! – вместо приветствия ответил хозяин дома.
– Юрий Дмитриевич, помоги ради бога! Вели Куикку вашу к моей Домине послать. Уж сколько лежит жонка и никак разродиться не может! Мои бабы суетятся возле нее да все без толку. Помоги ради бога!
Он вытер шапкой пот с лица и, заметив, что не обмел ноги от снега, попятился к выходу.
– Я сейчас, ужо охлапаюсь. Как назло снегу навалило: чуть через улицу перешел, – приговаривал сосед, глядя на прилипший к сапогам снег.
– Оставь, Исайя Василич. Снег не грязь, сама уйдет, – произнес хозяин дома.
– Так-то оно так…
– Ну, чего стоишь! Не слышала, что сказано? – обращаясь уже к Солке, прикрикнул Юрий Дмитриевич.
Женщина недоуменно посмотрела сначала на хозяина, потом перевела взгляд на соседа.
