Пудовая дверь
хлопнула за спиной, и мы с Ланселотом оказались в прохладном зале с длинными
скамейками-гробами и пустыми кассами. Не помня себя от страха, я машинально забилась под лавку, но рыцарь
выволок меня оттуда, ударив наотмашь:
– .........!
Щека
вспыхнула привычной болью, рубашка из голубой превратилась в чёрную, кроссовки
утопали в толстом слое пыли на полу. Такое же серое покрывало покоилось и на
лавках. Ахнуло дверью ещё три раза – к нам присоединились выжившие. Чёрные
глаза лысого испуганно шарили по осыпающейся извёстке на стенах. Рыцарь выломал
дверь в туалет и продел в дверные ручки главного входа швабру.
– Какого
..я?! – прошептал очкарик, отирая вспотевший лоб.
Ланселот сосредоточенно
изучал карту области на стене в потрескавшейся раме, очкарик упорно долбил прозрачный
пластик, отгораживающий зал от касс.
– Вылезайте,
сучьи дети! Куда все подевались?
– Тихо! –
скомандовал рыцарь, приложив палец к губам. – Не ори, как резаный.
– Я хочу
знать, что это за ..ев шар! – истерично заорал клетчатый. – Я в суд подам! Это
хулиганство!
– А, может,
это будущее? – лысый оглядел всех безумным взглядом. – Мы же повернули не туда.
В будущее заехали, а тут всё машины захватили!
– Х..дущее! –
оборвал очкарик, смачно сплюнув. – Заткнись, ...ля, тоже мне Терминатор нашёлся.
Плечи его
мелко тряслись, глаза суматошно бегали, очевидно, не выдержав вида разделанной
татарки, к тому же все мы были в крови.
– Мы где? –
прищурился он на карту.
– Вроде в Белогорске...
– ответил лысый.
– Да ну, на ..й?
Мы оттудова выехали!
– На кассе
написано... на листах следования...
Клетчатый ещё долго разорялся о грёбаных
зондах, которые подсылает ЦРУ и ФСБ, чтобы шинковать честных граждан в капусту
для продажи НЛО, а мы с лысым осторожно сели на лавку, будто боясь, что она
взорвётся. Я тогда потирала щёку и думала о том, какой же Ланселот чёрствый,
ведь вся семья разом, а он вдруг сел на пол, оперевшись спиной на холодную
стену и закрыл лицо ладонями. И стало мне его так жалко, что шок постепенно прошёл
и полились слёзы, но подойти и утешить всё-таки не смогла.
На улице
отчётливо послышалось назойливое жужжание. Все смолкли, и замерли, напряжённо
вслушиваясь. Нет, ни мухи, и даже ни шмели, это небольшой моторчик, который
движет белый шар, так похожий на один из плафонов в детдомовской столовке, только
намного больше. И опаснее.
Очкарик вдруг
со злобой вцепился в ближайшую лавку, видимо, намереваясь, подпереть ею дверь. Однако,
привинченная к полу скамья не поддалась. Он остервенело дёргал за металлическую
спинку, пока лысый не положил ему ладонь на плечо, сделав знак замолчать.
Прислушавшись, я поняла, что «жжж» смолкло. Но тишина была ещё хуже. Она
скребла по нервам, как голодный зверь, что затаился снаружи.
Ланселот тоже
это чувствовал и отчаянно искал глазами хоть что-нибудь, чем можно было бы
защититься, но маленький зал пустовал: пыльные лавки, густые тенёта по углам,
жестяное ведро, выкатившееся из туалета и паутина маршрутов следования на стене.
– В отделение
их, – заявил вдруг очкарик. – Позвонить и всё. Эпидемстанцию на них... Ппп...
потребнадзор. Я им всегда говорил: доигра... етесь. Сучата малолетние.
От его тона
задрожали коленки. Я никогда не видела, как сходят с ума, но ощущения были не
из приятных. К страху добавилась тошнота, голова «поплыла».
Он уверенно зашагал к двери.
