Сцена вне времени - страница 11

Но его фигура дрогнула, песок закружился, мир погас, свет факелов исчез, толпа растворилась в тьме. Рука сжимала перо, тепло его было последним, что она ощутила, пока буря не унесла её, оставив эхо его голоса в груди.

Тьма отступила медленно, оставляя холод и дрожь, пробиравшую до костей. Мишель очнулась на полу архива Infinity Stage, плитка вгрызалась в кожу сквозь джинсы, заставляя тело дрожать. Гул техники ворвался в уши, возвращая её в реальность, чужую после песка и голоса Чжихо. Дыхание рвалось, обжигая горло, ладонь прижалась к груди, где сердце колотилось, каждый удар отдавался в висках. Пальцы сжимали дневник, ногти впились в кожу, оставляя следы, и тепло его пульсировало под ладонью, как отголосок того мира.

Перо лежало в руке, чёрное, с вырезанной нотой, мерцавшей в свете упавшего фонарика, тепло его обжигало, пульсировало, как неумолкающий ритм. Она сжала его, и мелодия звучала в голове, мягко, настойчиво, не отпуская её.

– Что ты сделал со мной, Чжихо? – шепнула она, голос хрипел, дрожал, глаза смотрели на дневник, ища ответа. – Ты звал меня туда… зачем?

Тишина молчала, но тепло пера связывало её с его взглядом, дрожавшим в памяти. Шаги – тяжёлые, быстрые – разорвали тишину, приближаясь за дверью, и голос охранника, грубый и резкий, прогремел:

– Эй, кто там? Открывай дверь! Я слышал шум, ты чего там возишься?

Мишель вздрогнула, страх пробежал по спине, дыхание сбилось. Она сжала дневник, прижала к груди, шепча:

– Нет, я не отдам тебя. Ты мой.

Пальцы дрожали, засовывая дневник в сумку, пряча среди бумаг и телефона. Перо ушло в карман джинсов, тепло обожгло кожу, мелодия шепнула: "Держись". Дверь затряслась от удара, голос охранника стал громче:

– Открывай! Кто ты такая? Воровать вздумала?

Мишель вскочила, ноги дрожали, но она выпрямилась, сжимая ремешок сумки.

– Я стажёрка! – крикнула она, голос дрогнул, но она добавила силы. – Мишель! Проверяла бумаги для работы!

Охранник замолчал, шаги замерли, голос стал грубее:

– Стажёрка? В три часа ночи? Открывай, или я сам зайду и всё переверну!

– Бумаги для тура смотрела! – огрызнулась она, упрямство вспыхнуло в голосе. – Проверьте, но дверь открою сама!

Рука потянулась к ручке, пальцы сжали холодный металл, повернули его. Дверь скрипнула, открываясь, и Мишель шагнула вперёд, свет из коридора упал на её лицо, тени легли под глазами. Охранник стоял перед ней, фонарик в его руке слепил глаза, форма топорщилась на плечах, пропитанная запахом табака и сырости. Она выпрямилась, голос её стал ровнее, но дрожь осталась:

– Я стажёрка, пришла за материалами для подготовки. Всё на месте, ничего не брала.

Охранник нахмурился, луч фонарика скользнул по её лицу, остановился на сумке. Голос его прогремел, резкий и недовольный:

– Бейдж покажи! Докажи, кто ты такая, а то языком все горазды болтать.

Мишель кивнула, пальцы задрожали, роясь в кармане куртки, вытащили пластиковую карточку, протянули ему. Свет фонарика упал на бейдж, буквы её имени блеснули в полумраке. Охранник хмыкнул, глаза сузились, голос стал тише, но колючим:

– Мишель, значит. Стажёрка. Нечего по ночам тут шляться, поняла? В следующий раз докладную напишу, чтоб начальство разобралось. Правила для всех одни.

Она опустила голову, волосы упали на лицо, голос её смягчился, дрожь ушла:

– Простите. Я не хотела нарушать. Спасибо, что проверили.

Охранник кивнул, фонарик опустился, свет его скользнул по полу, оставляя тени на стенах. Мишель шагнула назад, сумка качнулась на плече, тепло пера грело карман, мелодия шептала о её тайне. Она развернулась, шаги её звучали тихо, уводя прочь по коридору, где свет ламп дрожал на стенах, а голос охранника затих за спиной, растворяясь в ночи. Дневник лежал в сумке, её путь к Чжихо оставался живым, скрытым, пульсирующим в её руках.