Сдавайся, это любовь! - страница 31

Её эмоции хлеще дури, ты перестаешь здраво воспринимать реальность, тебя не волнует собственный статус, уровень зашкаливающей глупости этих конкурсов. Да тебя вообще ничего не интересует! Тебя просто безжалостно топят в густом тумане женского очарования и соблазнительности, а ты и не барахтаешься. Тонешь, принимая казнь как благодать и счастье.

Хоть Люся и молчит, но вид у неё абсолютно страдальческий. Вижу, как по коже ног струятся табуны мурашек, вижу, как её брови смыкаются на переносице, а веки все медленнее и медленнее смыкаются.

Я толкнул яйцо, и оно заскользило по ногам, прячась в шелке платья.

— Не смей… Не смей…

— Серьезно? А вот твои глаза говорят обратное, Милочек.

— И что же они говорят?

— Трахни меня на глазах у всех, — прохрипел я и, подцепив край ткани зубами, стал тянуть вверх. Обернулся, а поняв, что вокруг нас слишком много народу, встал на колени, прикрываясь Милку от чужих глаз.

Она была подо мной, такая горячая, нервно подёргивающаяся, но ни за что не признающаяся, что хочет того же. Принципы, значит… Окей…

Я лишь пробежался носом по впадинке от колен до чёрной сетчатой ткани белья, а она заскулила. Тихо-тихо, как мышка. А засмеялся, читая вышивку на полупрозрачных трусиках: «Мечтай!»

— Надеюсь, ты не думаешь, что я глухой?

— Кати яйцо, Чибисов! Просто кати это гребаное яйцо дальше, — она отпустила свою сдержанность, едва заметно подвиливая бёдрами. Мазнул языком по коже её бедра, проникая чуть глубже, чтобы зацепить клочок ткани, а потом размашистым движением лизнул от лобка до пупка.

Моя девочка тряслась, как поломанный вибратор. Я слышал стук её зубов, видел блуждающий хмель в глазах и кайфовал.

Шелк совершенно не тянулся, не позволяя мне занырнуть в её пышную грудь, вдохнуть тепло её тела, поэтому я все так же меееедленно катил яйцо, подталкивая его языком. А когда оно умостилось между двух полусфер, замер, придерживая подбородком. Всего пара миллиметров отделяла нас от победы… Всего пара миллиметров.

— Тебе решать, либо ты победителем едешь ко мне, либо поражённой, но всё равно ко мне.

— Мечтать, Чибисов… Мечтать, я сказала!

Это были её последние слова, потому что она очень быстро поняла, что сделала своим охренительно красивым ротиком. Люся не успела даже взвизгнуть, потому что я мгновенно ударил подбородком по хрупкой скорлупе.

— Чибисооооов!!!!!

— Мечтаю, Милка, мечтаю…

11. Глава 10

Не буду врать, смотрел вслед убегающей со сцены Милке не без удовольствия. Даже улыбку свою не сдерживал. Перекатывался с пятки на носок, пытаясь унять захлёстывающее возбуждение. Но не физическое. Нет… С каменным членом я могу справиться, а вот со взрывающимся мелкими пузырьками мозгом — нет. Не умею. Не было у меня подобного. Я себя ощущаю пломбиром, на который налили газировку: пенюсь, шиплю и растекаюсь бесформенной массой. Занятно. Весело. Но пипец как неудобно.

— Кир, ты что устроил? — Доний ржал так, что казалось, сейчас на сцену рухнет без сознания. — Курочкина тебе этого не простит. Смертник ты, Чибисов. Смертник…

— Всё равно со мной уедет!

— Ой ли…

Эх… Я даже представить себе не мог, что мои неаккуратно сказанные слова окажутся пророческими.

Мы с Лёвкой вернулись за свой столик, но, не сговариваясь, мониторили часть зала, откуда виднелись двери уборных.

— Ты её знаешь? — Доний плеснул мне водки и затянулся кальяном.

— Ага, она в меня бутылкой пульнула в баре, еле увернулся. Решил наказать безбашенных горе-алкашек, а там Люся-я-вся-томлюся. Она меня чуть не угробила, а смотрела так, будто это я её в темном переулке подкараулил с монтировкой наперевес. А потом оказалось, что она так мужика себе загадывала нормального. Как думаешь, я нормальный? — хохотнул и опустошил бокал, но спасительной горечи так и не почувствовал.