Мои ноги коснулись твердой земли.
Удар был достаточно сильный, чтобы меня затошнило. В то же время в глазах у меня прояснилось. Я увидела быстро угасающую вспышку белого света, а затем и Токкэби, который смотрел на меня сверху вниз и все так же забавлялся.
Бесполезно было отрицать, что сейчас Токкэби был так же красив, как и утром на крыше. Его золотистая кожа, черные волосы, скулы, будто выточенные богами… Он был настолько прекрасен, что никак не мог оказаться человеком.
Я напомнила самой себе, что, возможно, это самое прекрасное существо здесь именно для того, чтобы убить меня, и попыталась вырваться из его цепких рук, но его красные губы лишь изогнулись в озорной улыбке.
Уже через мгновение этот ублюдок резко отпустил меня, и я шлепнулась на пол, а его улыбка так же резко сменилась выражением полнейшей скуки. Я вскинула голову – надо мной сиял бесконечно высокий потолок. Мое сердце чуть не остановилось, а голова закружилась от увиденного.
Темное небо было усеяно золотыми огнями. Драконы с рубиновой чешуей проплывали мимо десятков лун, задевая когтями грозовые тучи. С трудом сдержав трепет, я осмотрелась вокруг.
Я лежала на мраморном полу в зале с черными колоннами по всему периметру. Прямо передо мной на помосте возвышался трон, к которому вела серебряная ковровая дорожка. Мой взгляд задержался на троне, сделанном из переплетенных темных шипов.
Я вдруг почувствовала, как кровь стынет в жилах.
Рядом с троном в стеклянном футляре лежала флейта.
Длинная, узкая черная флейта, которая была почти так же прекрасна, как и ее владелец. Вокруг нее, сверкая, обвивались изящные серебряные завитки. Я стояла завороженная красотой флейты, но все же почувствовала исходящую от нее опасность.
Это была та самая флейта, которую император Токкэби использовал как оружие. Та самая флейта, о которой я слышала, но которую никогда не видела.
С ее помощью Токкэби выманивал мужчин и женщин из постелей посреди ночи. С остекленевшим взглядом они шли по извилистым улицам Сунпо, подчиняясь заунывной мелодии. Они следовали за Токкэби в его царство, в то самое царство, где им была уготована ужасная судьба.
Это была флейта Крысолова.
– Красивая, не правда ли?
Я и не заметила, как Крысолов переместился. Он уже безмятежно сидел на троне, с интересом наблюдая за мной. Его унизанные перстнями пальцы держали хрустальный бокал с чем-то похожим на черное вино. Токкэби сделал глоток, и содержимое бокала оставило сверкающее пятно на его губах. Он облизнулся, и в его глазах появился блеск.
– Это была флейта моего отца, а до него – его отца. Ее называют «Манпасикчок» – «Флейта, успокаивающая десять тысяч волн».
Мои губы задвигались словно сами по себе:
– Всего десять тысяч?
Я поднялась с пола, стараясь не беспокоить больную ногу. Из-за падения ее до самых кончиков пальцев пронзала острая боль. Стиснув зубы, я постаралась не обращать на это внимания.
– Ты задаешь очень странные вопросы. – Токкэби приподнял бровь. – Но, возможно, это потому, что тебе нехорошо. Ты выглядишь больной. Совсем иначе, нежели сегодня утром. – Он сделал очередной глоток. – У тебя на лбу довольно большой синяк. Как ты его поставила?
Я поборола желание потереть ноющий от боли лоб.
– Если ты собираешься убить меня, то лучше сделай это без пустой болтовни.
– Как дерзко… И слишком нетерпеливо. – Он провел тонким пальцем по ободку бокала. – Нет, Син Лина, я не собираюсь тебя убивать.
