Сделка на смерть - страница 19

– Сделка подразумевает под собой обещания, соглашения, честность… Мне интересно, Крысолов, сколько стоит твое слово?

– Мое слово стоит столько, сколько я сам решу.

Вот же ублюдок. Я бросила на него ледяной взгляд, вся дрожа от безудержной ненависти.

– Но твой случай меня заинтриговал, – продолжил он. – Мне не терпится узнать, что будет дальше.

От капельки надежды у меня перехватило дыхание. А вдруг удастся как-то выпутаться из этой передряги? Вдруг я, живая и невредимая, выйду отсюда вместе с Калмином и жизни Ынби ничего не будет угрожать.

– Тебе и твоему хозяину, если ты, конечно, захочешь, чтобы он вернулся с тобой, будет открыт путь обратно в Сунпо, но при одном условии: вы должны убить императора Кёльчхона.

Что, во имя богов, он только что сказал?

В мгновение ока моя надежда на спасение, согревающая мое тело, улетучилась, сменившись леденящим страхом.

Я процедила сквозь стиснутые зубы:

– Но… ты и есть император Кёльчхона.

– Да, Жнец, я и сам это знаю, – сказал Крысолов с лукавой улыбкой. – А еще мне очень скучно. Такая игра слегка оживит мои серые будни. Мы, токкэби, ничего не любим больше, чем игры с чужими судьбами. Что касается правил… – Крысолов наклонил голову. – Мне всегда нравилось число четырнадцать.

– Четырнадцать? – прохрипела я, не в силах уловить связь. В горле сразу пересохло.

Я будто совсем перестала соображать, только слышала грохот собственного пульса и чувствовала, как меня шатает.

– Четырнадцать, – бархатным голосом повторил Крысолов. – Это мое второе любимое число, первое – просто четыре. Но четыре слишком мало для моих целей.

Четыре. Я содрогнулась. Моя кожа стала мокрой и липкой от пота, а сердце бешено заколотилось.

Четыре считалось несчастливым числом, – по крайней мере, так утверждали суеверия, а мифы Восточного континента славились своей правдивостью. И я с легкостью поверила, что четыре – любимое число Крысолова.

– Я, конечно, мог бы дать тебе четыре дня. – Император опустил руку в складки своего ханбока, словно ища чего-то. – Но в этот раз я буду великодушен. – На его лице промелькнула мрачная ухмылка. – У тебя есть четырнадцать дней, Жнец, чтобы убить меня.

Наконец он нашел то, что искал, и бросил это мне. Я увидела лишь блеск, но успела подставить руки. Это оказалась цепочка с подвеской в виде маленьких песочных часов. Изогнутая восьмеркой стеклянная колбочка помещалась между двумя кругами обсидиана. В верхней половине восьмерки покоился в неподвижности серебристый песок.

– Давай же, – сказал Крысолов, – надень его. Прекрасное украшение, не так ли?

Мои пальцы задрожали, но Токкэби лишь посмеивался надо мной.

– Когда весь песок пересыплется вниз, маленькая воровка, твое время закончится. И если ты не сможешь убить меня к концу четырнадцатого дня… Что ж… Тогда я убью тебя, – прошептал Крысолов. – И поверь, это не доставит тебе никакого удовольствия. Гобелен был очень важен для меня.

– Так вот почему он находился в Сунпо в сундуке, покрытом пылью.

Слова вылетели прежде, чем я успела сжать губы. Мои руки все так же тряслись, и я еще не надела цепочку. В игре, которую он мне предложил, невозможно было выиграть. Я опять вспылила под воздействием страха и гнева, но тут же пожалела о сказанном. По моей вспотевшей спине пробежала холодная дрожь.

Ярость исходила от императора мощными волнами нестерпимого жара, обжигавшего мою кожу.

Его серебряный взгляд был невыносимо суров.