– Райан? – горло сдавило от гнева. – Что?!
– Он все приготовил. – продолжал он, бросая в меня бомбу. – Он хотел подставить тебя. Ты должен был оказаться в тюрьме, а он бы убежал с Мией. Он давил на нее, говоря, что ты никогда не позволишь им жить нормальной жизнью. Что у них нет других вариантов.
– Нет… – отрицал я, в полном бреду. – Не может быть…
– Он завел ее в угол, Джейкоб. – разочарованно произнес он. – Либо она подставляет тебя, либо умирает за тебя. Он не оставил ей выбора.
– Идиотка! – разозлился я, ударяя ее телефон о сидение машины. – Какая же ты идиотка, Мия!
– Она не играла по правилам мафии. – не обращал на мой гнев никакого внимания Донован. – Всегда нужно спасти себя, убив других. Даже если их будет тысяча, иди по их головам, спасая только себя. Ты понял меня?
Он сделал короткую паузу, а затем схватил меня за плечи разворачивая лицом к себе.
– С этого дня неси эту боль в себе, помня о ней. – его глаза становились красными. – И не смей выбирать других. Только себя.
Бостон. 10 лет назад.
На заброшенном складе, где застыло время, витает атмосфера тьмы. Стены, обросшие паутиной, кажутся свидетелями ужасных событий, произошедших здесь много лет назад. Потолок затянулся пылью и грязью, а узкие окна пропускают лишь обрывки света, которые с трудом пробиваются сквозь годы забвения. Потрескавшийся бетон, обломки деревянных ящиков и ржавые металлические конструкции – все это прошлое, которое осталось здесь навсегда, словно застрявшее в ловушке времени.
Я осторожно переступаю через остатки какого-то старого груза, стараясь не потревожить это запустение слишком сильно. Каждый шаг отзывается эхом, отражаясь от холодных стен. Мне кажется, что сам склад шепчет свои секреты, скрывая что-то важное в каждом треснувшем как старый фанерный лист участке. Тьма здесь гуще, чем я ожидал, и даже я чувствую, как она обнимает меня, подталкивая к тому, чтобы оглянуться.
Полумрак, проникающий сквозь небольшие окна, создает игру света и тени. Лучи, пробивающиеся через пыль, падают на пол, образуя мозаику. В самом центре стоит старый стул, со слегка подгнившими ножками. На нем сидит Райан, привязанный крепкими веревками.
Я подхожу ближе, пока внутри закипает кровь. Кадык начинает ходить вверх-вниз, а ладони превращаются в кулаки. Мой взгляд останавливается на его едва поднимающейся грудной клетке, и я наношу первый удар по его лицу.
Его порванная одежда и непоколебимый взгляд означает лишь одно: он еще не сдался. Вокруг витает запах старой древесины, пыли и чего-то еще. Но я не замечаю этого, и снова бью Райана, но уже в живот.
Кровь стекает по его нижней губе, образуя тонкую, красную линию. Она кажется живой, пульсирующей, будто прокладывает собственный путь. Но Райан не отводит от меня взгляда даже на секунду. Его улыбка холодная, безжалостная, точно знает, что сейчас произойдет то, что изменит меня навсегда.
В моих глазах перемешивается боль и сокрушительная месть, и я нападаю на Райана, как хищник, потерявший всякую рассудительность. Гнев и отчаяние становятся единственным двигателем, подгоняющим меня снова и снова, как будто каждая капля моего чувства стремится вырваться наружу. Я начинаю наносить удары с неистовой силой, выливая на него все свое разочарование и задаваясь вопросом, как он мог так поступить со мной, с нами.
Каждый удар – это не просто физическое действие, это крик о помощи, это просьба о справедливости, которая была у меня украдена. Я чувствую, как руки уже начинают уставать, но это не имеет значения. Моя цель ясна.
