Брайони протягивает руку сыну, и Шон прижимается к ней и нечаянно сминает рисунок. Осознав, что натворил, малыш отскакивает назад, и его лицо сморщивается. Брайони в панике выхватывает у сына рисунок и разглаживает его.
– Вот это да, Шон! Какой красивый рисунок… – Она смотрит на кляксы фиолетового и зеленого цвета. Может быть, она держит листок вверх тормашками? – Что это?
– Моя семья. Мы рисовали свою семью, – в голосе Шона звучит обида.
А Брайони опять ругает про себя проклятую училку, демонстративно закатившую глаза.
– Ах, ну да. Конечно. Это мы…
Учительница закрывает и запирает дверь. Взяв Шона за руку, Брайони ведет его к воротам, осознавая, что вернется сюда уже через пару часов – забрать Робби. Ох уж этот бесконечный бег по кругу…
Брайони, 2007 год, Уэстер-Росс,
Северо-Шотландское нагорье
Ей нужно поговорить об этом с Энгесом. Но он всегда приходит домой поздно, поэтому улучить подходящий момент никогда не получается. Но когда муж наконец заявляется в четверг поздним вечером после того, как дети уложены спать, а остатки картофельной запеканки с мясом съедены, Брайони наливает два бокала красного вина и собирает в кулак все свое мужество.
Энгес разжигает в печи огонь, чтобы прогреть фермерский дом. Она так и не смогла привыкнуть к этому после городской жизни. Люди, у которых они купили дом, теперь живут в новостройке за полями у небольшого озера – со стеклянными стенами, обеспечивающими прекрасный обзор окрестностей, с изоляцией и современной системой отопления.
Сперва они с Энгесом были очарованы колоритным фермерским домом, его толстыми стенами и кафельными полами. Но, господи, он поглощает столько тепла, а взамен ничего им не отдает. Брайони протягивает бокал с вином мужу и кутается в одеяла, которые они не убирают с дивана. Когда она согревается и прижимается к Энгесу, комната кажется уже гораздо более уютной. Это всё тяжкий труд. Порой она так сильно мерзнет, когда вешает детские пижамы на радиаторы и засовывает бутылки с горячей водой им в постель.
– Первая неделя Шона в школе близится к концу, – напоминает Брайони мужу. Она понимает, что это бессмысленно. Она сердится за то, что он не соизволил приехать домой пораньше, чтобы искупать мальчиков и поиграть с ними. Но вместе с тем она пытается завязать разговор, помочь им обоим найти способ вернуться друг к другу.
– Как она прошла?
– Думаю, хорошо. Шон выглядит счастливым. В понедельник я опоздала забрать его на минутку, и эта ведьма, его училка, разозлилась на меня.
Энгес, похоже, совсем ее не слушает. Зажатый между его пальцами бокал с кроваво-красной жидкостью угрожающе наклоняется. Взгляд мужа отстраненный. Мыслями он явно далеко от нее.
– Ну да, – невпопад цедит он.
Обхватив свой бокал обеим ладонями (как будто он может ее согреть), Брайони поворачивается лицом к Энгесу. Он с осторожностью смотрит на нее, словно предчувствует спор или какую-то просьбу, которую он уже собирается отклонить. Когда он начал смотреть на нее вот так?
– Теперь, когда оба мальчика ходят в школу…
– Шон еще не полноценный школьник, разве не так? – Энгес налегает на вино, будто осознает, что лишь недопитый бокал удерживает его в этой комнате, в ловушке рядом с женой. – Он еще в подготовительном классе.
– Да, но все-таки школьник. И я подумала… – Брайони смотрит мужу прямо в глаза. – Я могла бы теперь вернуться на работу. Хотя бы на неполный рабочий день. Для начала… – Потупив взор в свой бокал, она замирает в ожидании ответа.
