Робби впивается в него изумленным взглядом: в покрасневших глазах проблескивает крошечная искра надежды.
– Вы встретитесь со мной, правда? Я могу вам рассказать все…
– Я знаю, что можешь, Робби. Но сейчас уже очень поздно, я не могу мыслить ясно. Я устал. А это важно, все нужно обмозговать как следует. Тебе потребуются бумага и ручка, чтобы записать все, что тебе известно.
Робби кивает.
– Значит, договорились. Сейчас нам надо отвести тебя домой, а завтра мы встретимся, хорошо?
– Хорошо.
– Где твой дом, Робби? Где ты живешь? – Теперь, когда они договорились, к ним подходит Шона.
Парень смотрит на нее так, словно до этого момента даже не осознавал ее присутствия. Единственным человеком, на кого он смотрел, был Кэл.
– За околицей. Но Том разрешает мне ночевать в пабе после поздней смены. Я могу вернуться туда. – Робби стремится им угодить, ждет одобрения Кэла. Что-то в этом пареньке задевает его за живое, пробуждает в сердце жалость.
– Хочешь, мы проводим тебя?
Робби мотает головой:
– Не надо, я сам доберусь. Не переживайте за меня. Во сколько встречаемся завтра?
– Давай около десяти в той маленькой кофейне по пути?
– «У Энни»?
– Да, там. – Кэл не уверен, что это та самая кофейня, но деревушка небольшая – они найдут ее.
– Вы не забудете?
Вопрос паренька выдает столь знакомое Кэлу опасение, что люди способны подвести тебя, что надежды окажутся напрасными. Он пытается спровадить Робби, это правда. Но он не собирается его кидать.
– Обещаю. И ты ведь теперь знаешь, где мы остановились. Ты смог бы найти меня при необходимости.
Робби кивает, он вроде бы успокоился. Они с Шоной провожают паренька до двери, наблюдают, как он выскальзывает в ночь. Ветер уже стих. Дождь еще идет, но его свирепость иссякла. Волны представляются теперь не такими агрессивным, как прежде. И пена на дороге растаяла.
Паренек оглядывается на него, поднимает руку, и Кэлу кажется, будто он понимает темноту в его глазах. Робби расслабился, одержимость, требовавшая от него борьбы и справедливости, исчезла. Кэлу слишком знакомо подобное состояние.
Когда силуэт растворяется в темноте, Кэл закрывает дверь и продолжительно выдыхает. А в следующий миг руки Шоны уже тянутся к нему, и он принимает ее в объятия, прижимая к себе.
– Ты вроде бы обещала мне спокойный отпуск, – говорит Кэл, когда Шона смотрит на него.
– Это все ты. Я тут ни при чем. Я не знаменитость. Отдыхать с тобой – все равно что проводить отпуск с Кровавой Мэри, – парирует Шона.
Ее губы – отдушина после драмы с участием этого странного паренька. Кэл закрывает глаза, он запрещает себе думать о Робби и растворяется в Шоне. Их руки, как змеи, заползают под одежду. Тела прижимаются еще крепче. Прикосновение к ее коже заставляет Кэла осознать, насколько он замерз. Шона тоже дрожит от холода.
– Идем…
В маленькой гостиной Кэл плотно задвигает шторы, чиркает спичкой и подносит ее огненный язычок к камину. Жар пламени окутывает комнату. Кэл встает перед Шоной на колени.
Они сейчас в другом мире – в этой крошечной комнате в коттедже на западном побережье. За стенами бушует море, а вокруг них защитное оранжевое свечение, блокирующее все остальное в его жизни. И сейчас Кэлу не до раздумий. Ему хочется раствориться в поцелуях, в прикосновениях ее рук на своем теле, в том ощущении, как изнуряющий жар плавит их в единое целое. Он хочет утонуть в магнетическом притяжении их бедер и полной потере контроля над собой. Он так отчаянно в этом нуждается.
