Класс заполнился, а звонок заставил проскользнуть на место. Я все еще украдкой посматривала на учителя и даже замечала, как он делает то же самое.
Сумасшедшая, подумаете вы? Я тоже так думаю. Но он заинтриговал меня на молекулярном уровне. Как магнит, притягивал к себе. Что в нем такого, что заставляло замирать каждый раз, стоило ему пройти мимо моей парты? Я абсолютно точно должна узнать о нем как можно больше, и это необычное желание меня не пугало.
— Итак, Стольм состоял из нескольких домов, одной главной дороги, соединяющей с внешним миром, и трех центральных улиц. — Рэй разместил старую, в некоторых местах потрепанную карту на доске, прижал ее магнитами и показал на ней. — Церковь, небольшое кладбище (нынешнее центральное), дом мэра, что располагался за храмом. Это и был костяк первых колонистов, которые заняли существенные должности в городе и активно торговали с местными. Относительно закрытый мир со своими правилами и устоями.
Стоун развернулся к классу и, засунув руки в карманы брюк, продолжил:
— Следом за первой волной эмигрантов приехали беженцы, они привезли с собой другую культуру и новые болезни. Иммунитет местных не мог справиться с вирусами, а пришлые, наоборот, успешно справлялись с заболеваниями, отделавшись легким кашлем. Именно тогда впервые ввели понятие сглаз или плохой (чужой) глаз. Отсюда и гонения на ведьм. Пришлых женщин, что использовали в лечении траву, о которой местные жители не знали, стали обвинять в ведовстве. Только оно могло объяснить такое великолепное здоровье у одних, когда другие вымирали семьями.
Голова немного закружилась, возник шум в голове, который все никак не мог пройти. Стоун словно говорил абсолютно разные вещи и мне казалось странное…
Заслушавшись, я перенеслась на улицы, что еще не успели обрасти камнями, а здания одноэтажными хибарами сиротливо жались друг к дружке, подальше от леса, что наступал со всех сторон. Домашние животные, что жили рядом с людьми, блеяли и мычали. Зловонный запах отхожих канав сбивал с ног, и дорога с ямами и рытвинами, размокшая после недавнего дождя, хлюпала под ногами поселенцев.
Посередине площади, привязанная железными цепями и веревками к столбу, стояла девушка моего возраста. Рыжие волосы грязными колтунами висели вдоль простого холщового платья. Оно кое-как прикрывало тщедушное тело из-за многочисленных дыр. А лицом она была так похожа на ту, что спасала меня буквально вчера от несуществующего проклятия!
— Ведьма! Ведьма! Требуем справедливости! — Вокруг стояли испуганные жители. Кто-то опасливо косился на худышку, кто-то, кто похрабрее, в гневе выкрикивал обидные слова.
Пытаясь прорваться к кострищу, взывала к справедливости мать. Ее держало четверо, с трудом справляясь с рассвирепевшей женщиной.
Надвинутый капюшон скрывал лицо главного, но находящиеся на площади прекрасно знали организатора казни и невольно держались подальше от страшного человека. Громила зажег факел. Люди замерли, наблюдая, как в звёздное небо сорвались маленькие вспышки. Это стало для всех знаком, неизбежностью судьбы. Рубикон, приближающий к смерти. Мать снова вскрикнула и повисла на руках удерживающих ее мужчин, зарыдала от бессилия спасти своего ребёнка.
Девушка гордо вскинула голову, хотя продолжала дрожать то ли от страха, то ли от холода. Растрескавшиеся губы зашептали, глядя безутешной женщине в глаза.
