Брюнетку даже не отчитали. Мужчины – из тех, что остались в лагере, а не отправились вместе с Тагаром в лес за дровами, – сделали вид, что ничего особенного не произошло. Только Сольга встала рядом с подругой, отражая грозные взгляды Хазрель. Да ещё Мара помогла Ринайе отряхнуться и положила руку на плечо.
Ужинали уже в сумерках и почти в тишине. И так как было достаточно поздно, Тривия обошлась без легенд, и даже велела оставить мытьё посуды на завтра.
«Жаль, что Тагару не сказали. Он бы обязательно вступился за меня,» - чувство несправедливости никак не хотело покидать Ринайю: за едой стычку не обсуждали, и друг о ней так и не узнал.
Лёжа рядом, подруги какое-то время шептались по поводу Яры, для которой чувство голода оказалось превыше всеобщей безопасности.
- Думаю, она этого так не оставит, - поделилась соображениями Сольга.
- Кто? Яра? – уточнила Мара.
- А то… представь, Ринайя прилюдно вывела её на чистую воду. Жди расплаты.
- Только этого не хватало, - вздохнула Ринайя и с досадой добавила, – тут чудовищ ждёшь из каждого куста…
Через некоторое время девушки уснули. Ринайя же долго ворочалась в спальнике, но и её, наконец, одолел тяжёлый сон.
6. 5
Откуда-то справа доносился тихий раздражающий звук: не то еле слышный свист, не то шипение… Вибрации на высокой ноте проникали в сознание, вынуждая сон бежать прочь.
Ринайя открыла глаза: ей показалось, она отдыхала не менее десяти часов, хотя в действительности прошло не более двух — высоко в небе все еще стояла яркая луна. И звук после пробуждения никуда не делся, все также царапал и скреб в голове, словно прося выпустить его наружу.
Невеста сначала села, а потом и встала на ноги. Весь лагерь спал беспробудным сном. Тагара свалило после суток, проведенных на ногах, а других охочих до дежурства не нашлось.
Свист доносился со стороны большого дуба, увитого плющом, словно зеленой гирляндой. Приглядевшись, Ринайя заметила небольшие голубые бутоны, распустившиеся на вьюне: нежные, будто впитавшие в себя лунный свет лепестки чередовались с треугольными листочками, образуя замысловатый узор. Ринайя была уверена, что вечером, когда они устраивались на ночевку, это был самый обыкновенный плющ. Который теперь напитался красками ночи и превратился в красивейшее растение…
Но звук исходил не от дуба. В паре метров от могучего долгожителя леса росла тонкая рябина, на которую подвесили букет с защитными оберегами.
Белые черепа хорьков, белеющие в охапке влажноватых подвявших листьев и пушистых еловых лап, сочились кровью. Из пустых глазниц стекали багровые струйки, пятная траву под деревом блестящими каплями.
Пришлый, здесь! Враг, выродок или просто случайный прохожий?.. Уж точно не последнее. В тех чащах, по которым они пробираются, не бывает "прохожих".
Ринайя хотела броситься назад, но первый разумный порыв — поднять тревогу и разбудить остальных — мгновенно уступил место оцепенению. С той стороны барьера показался… человек.
Или кто-то, на него похожий.
Высокий мужчина, весь искрящийся в ночи: с сияющей кожей и волосами, в белоснежном одеянии. Он неслышно приблизился к защитной границе, ступая мягко и в то же время легко, свободно. Его окружал лес, а к земле льнул туман… Густой и какой-то белёсый в свете набирающей силу луны.
— Впусти меня, — голос прозвучал тихо, но уверенно.
Ринайя откликнулась на просьбу всем своим существом. Тело дернулось вперед, а рука потянулась к ветке рябины, обречённо склонившейся под весом хранящего покой путников букета разнолистных трав. Всего-то и делов — скинуть амулет на землю, раздавить ногой маленькие хрупкие черепа — и сберегавшей маэвцев магии придет конец. Но в глубине души шевельнулось узнавание, настойчиво требующее не спешить и проявить осторожность: она ведь уже встречала этого мужчину недавно…
