Линда вновь принялась раскачиваться. Вперед-назад, вперед-назад.
– Крендель, эй, Крендель! Голь-шмоль беспортошная. Чай, уйдут люди-то. Чай, тебя ждать-то никто не будет… Крендель, черт кривоногий!
Наконец-то из-за сарайки вышел плюгавенький, давно не стриженый мужичонка по имени Крендель. Одной рукой он прижимал к себе трехлитровую банку с мутной жидкостью, а в другой держал соленый огурец и аппетитно похрумкивал. Прожевав закуску, он заговорил быстро и эмоционально, умудряясь даже размахивать занятыми руками:
– Ну, чаво разоралась, кукла фарфорова. Сидит весь день на приступочке, будто железна! Сама ни хрена не делает и людям отдохнуть не даёть. Крендель туда, Крендель сюда…
– Заткни корыто, Крендель! Вишь, тут девка с лагеря пришла за творогом! Как, говоришь, тебя зовут?
– Надежда Геннадьевна! – серьезно ответила Надя.
– Еще чего! Чай, мы с тобой ровесницы… Крендель, свиное рыло, быстро тащи продукт. Чай, Надьке на работу надо.
Крендель не спеша отхлебнул из банки и важно пошел в дом. Линда решила развлечь девку из лагеря разговорами:
– Твой пацанчик-то? Не-ет?
Надя помотала головой.
– А я смотрю, сама-то красавица, а парнишечка страшненькой!
– Ничего он не страшненькой. Чудесный, красивый мальчик!
– Тю! Обиделась…
Крендель вынес из избы корзинку, в которой лежали банка с молоком, сметана и творог. Все это сунул Наде в руки.
– Сколько я должна?
– Дак, чай, рубль пятьдесят. И возверните назад корзинку с тарой.
– Да вы что, на той неделе Марина платила рубль!
– А ты что думала? Я, чай, свою Глафиру Порфирьевну яблочками кормлю. Вот продукт-то вкусный и получается!
– Так ведь сейчас и яблок-то нет…
– Так я и говорю… Чай, продукт-то у нас вкусный… но дорогой…. Но зато все берут, так как вкусный!
Надежда отсчитала рубль пятьдесят и передала их мужичку. Крендель осторожно взял деньги, поклонился в пояс и шепотом поинтересовался:
– Может, самогоночки?
– Нет, спасибо! До свидания! – категорически отказалась Надя и подтолкнула Даню к Линде, чтобы он попрощался. Даня сделал шаг вперед, поклонился Линде, совсем как Крендель, и мило так сказал:
– До свиданья, тетя Линда! Но у вас осень больсяя… ягодица и вы осень злая зенсина. До свиданья, дядя Клендель! – и поклонился Кренделю. Крендель пришел в себя, хихикнул и быстро заговорил, проглатывая слова и окончания:
– Во, во! Слышь, что ребятёнок грит? А если ж ребёнок грит, то это суща правда! Зараза ты ж погана… Кочерыжка лохмата!
***
Марина Степановна, до колик насмеявшись над историей с Линдой и Кренделем, приготовила чудный творог со сметаной и зеленью и созвала подруг и их детей на семейный ужин. Надя обежала все площадки и наконец-то нашла сына. И где бы вы думали? На «Аллее любви»! Там, среди деревьев, на скамеечке, разрисованной разноцветными сердечками, сидела парочка: аккуратно причесанный, почти прилизанный Антон и милашка Леночка в чистом платье. На коленях у девочки лежал букет садовых цветов. Антон что-то эмоционально рассказывал, а Леночка слушала внимательно, кивая ему головой. Надежда решила чуток послушать, о чем же могут говорить девочка и мальчик девяти лет. Прислушалась.
– А он и вправду сделан из серебра? – спросила Леночка.
– Да! Из самого-пресамого настоящего серебра. Когда я играю на горне, у меня волосы на голове – вот так! А на руках волосинки все кверху! Антон поднес свои руки с волосинками кверху к Леночкиным глазам.
