Северное сияние внутри - страница 3

Я быстро спустился по гулкой лестнице, хрустя снегом, пересек двор, осторожно поднялся до квартиры. Открыл дверь. Пакеты сиротливо валялись на полу, бесхитростно обнажив нутро, набитое кошачьим кормом, сухариками, хлопьями и банками с консервами.

Я разделся, нацепил тапочки, прошел в кухню, чтобы наконец-то покормить кота. На крыше одиноко стояла маленькая фигурка, она помахала еще раз, после чего скрылась за дверью. На секунду мелькнула узкая полоска света, после чего все погрузилось в темноту.

Я еще долго стоял и улыбался.

Кармелия Борисовна без малейшего проблеска эмоций на породистом лице сидит рядом с антикварным фортепиано. Оболтус-ученик виртуозно мучает благородный инструмент. Клавиши стучат, скрипят, дают петуха, рыдание звуков молит о пощаде.

Преподаватель музыки – тертый калач, и даже если мелькает в умной голове шальная мысль о том, что неплохо бы выхватить из-за спины тонкую указку и настучать по жирным, непослушным ученическим пальцам, она ее старается не замечать. Привычно прямая спина, мраморная маска аристократичной вежливости, ровный голос без нотки раздражения – воспитание и многолетняя самодрессировка проявляются в каждый момент существования этой женщины. Плавные движения, грациозные манеры, элегантные глухие наряды в пол – она настоящая леди, несмотря на кипящую цыганскую кровь. Ох, дернула бы Кармелия Борисовна в поля, нарядившись в цветастую юбку, да отец-профессор перевернется в гробу. Стыдно.

Женщина легко перебирает тонкими пальцами оборку на бархатном рукаве и, дабы отвлечься от звуков Чистилища, извлекаемых патлатым мальчишкой, прикидывает, что бы съесть на ужин, минуя поход в магазин. В домашнем холодильнике лежит ломтик ветчины и подсохший кусочек сыра. Кармелия Борисовна, повеселев, вспоминает о початой бутылке бордо в серванте красного дерева. Что ж, чем не повод вместо ужина устроить маленькую одинокую вечеринку! Решено! Сильная и независимая женщина будет кутить!

Кармелия взглянула на часы. Две минуты до свободы. Ученики не правы, когда думают, что звонка с урока ждут только они. Преподаватели нуждаются в отдыхе не меньше.

Мальчишка самозабвенно играет. В нем нет ни крупицы таланта, ну и что? Родители рады увлечению, да и он сам получает удовольствие от занятий. Музыка отвлекает от семейных скандалов, жестоких одноклассников и сверстников во дворе, поднимающих парнишку на смех из-за чрезмерной физической слабости.

В дверь постучали.

– Кармелия Борисовна, извините, можно забрать Степашку? Нам бы побыстрее домой, хотим сюрприз подготовить папе. У него сегодня день рождения!

– Да-да, конечно! Всего доброго! Наилучшие пожелания вашему мужу!

Пока ученик собирался, Кармелия подумала, как это гадко и смешно, когда слово «любимый» с годами превращается в «папу». Она бы себе такого не позволила: тихонько укладывала бы детей, облачалась в шелковый пеньюар, надевала кокетливые босоножки с меховыми помпонами и статно вплывала в утонувший в сигарном дыму кабинет мужа. Но не судьба!

Дома женщина пригубила вина, закусывая пармезаном и пармской, откинулась в кресле и стала вспоминать.

17 февраля. День рождения папы Степана. День, когда она в 92-м познакомилась со своей первой и единственной любовью. Она, звезда Мариинки, в тот голодный год вынуждена была выступать на юбилеях нуворишей, ничего не смыслящих в классической музыке, но стремившихся подчеркнуть свою избранность, возможность купить многое. В тот вечер она оказалась после такого выступления в кабаке на Невском: стройная, брови вразлет, волосы зачесаны, винтажное кружевное платье.