Читать онлайн Анна Борисова - Северное сияние внутри

Однажды зимним и непривычно солнечным питерским утром я вышел подышать во двор. Стояла такая тишина, что звук вкусно хрустящего под моими шагами снега заполнял двор-колодец полностью. Я останавливался, втягивал ноздрями колючий воздух и любовался отблесками долгожданного солнца в немытых стеклах старого дома.

Вдруг наверху, далеко над головой, протяжно и, как будто жалобно, заскрипели ржавые петли, с глухим звуком бухнула об стену трухлявая дверь. Взгляд метнулся на крышу, и я увидел, что там, в мансарде, мелькает чья-то тень. Да только мало ли гостей заселяются, никем не прошенные, на чердаки и в подвалы? Подумал об этом – и забыл, пока через пару часов из окна своей квартиры не увидел, как напротив, на самом краю ската крыши, свесив ножки вниз, сидит коротышка с всклокоченными волосами. В одной руке у девчонки была булка хлеба, в другой – такая большая чашка, что ее можно было бы носить вместо шляпы. Судя по стремительно взмывающему тонкой струйкой дымку, в ней было что-то горячее. Коротышка с блаженной улыбкой смотрела, как уходит за горизонт короткий северный день, смачно откусывала от батона и прихлебывала из чашки.

Когда черепиц коснулся последний солнечный луч, она запрокинула голову, широко раскрыла рот и, влив в него последние капли напитка, наотмашь бросила чашку назад, к топорщащимся на фоне темнеющего неба рогатинам антенн. Я замер: желтая полусфера взметнулась над крышей и, достигнув высшей точки, начала стремительно падать вниз, но словно растворилась в воздухе. Зажмурился, потер веки и вгляделся: поверхность пышного сугроба, одеялом укрывшего крышу, осталась безукоризненно гладкой.

– Хватит работать по ночам, – сказал сам себе. – И чего только не померещится от недосыпа!

Девчонка тем временем спешно запихала в рот остатки булки, по-детски растопырив пальцы, отряхнула ладошки, загребла пригоршней снежок и запустила его наверх. Как раз в эту секунду небо совсем потемнело, и зажглась первая звезда. Я все стоял у подоконника в потемневшей комнате и смотрел сквозь тюль занавески. Темный силуэт вырос и удалился от козырька в сторону мансарды, а затем скрылся за углом. Все на крыше замерло, и ничего, кроме небольшой вмятинки на снегу у самой кромки, не напоминало о странной гостье.

– Чудная какая-то, – подумал я. – Наверное, поругалась с родителями и пряталась. Бедные мама и папа, должно быть, места себе не находят, ищут. А она, бессовестная, лазает по крышам!

– Мяу! – недовольно подтвердил догадку серый и слепой кот Крот.

Задернув шторы, я пошел на кухню, чтобы покормить его. Там насыпал ему галет из пакета, а сам хлебнул чая с бутербродами, помыл посуду и засел за работу. Мысли о коротышке не давали покоя, и нет-нет, да метался взгляд на темную крышу. Но там все было спокойно. Через несколько часов, перед сном, еще раз внимательно вгляделся в темноту, но ничего подозрительного не обнаружил и лег спать.

Настало утро. Серое небо висело над самыми крышами, вот-вот собираясь порваться, как старая пуховая перина, чтобы густо засыпать все вокруг белым. Всмотрелся в мансарду: не мелькнет ли за старыми окнами легкая фигура? Нет, никаких признаков. Девчонка все не выходила из головы. То ли странная прическа произвела на меня впечатление, то ли дерзость, с которой она сидела на пропастью. А может, просто грела душу мысль, что хотя бы на пять минут появился у меня чудной, но приятный сосед.

– Может, ее зовут Катя? Или Таня? Или Наташа? Нееет, коротышка явно молода, а с самой перестройки такими именами уже не называют, все какие-то Евы и Виолетты, Златы и Алисы.

Насыпал хлопьев и только было начал наливать молоко в плошку, как в голове кто-то тоненьким голоском пропищал:

– Лили, ее зовут Лили! Ли-ли!

От неожиданности замерев, я пришел в себя только когда холодная струйка полилась с края стола мне на ногу. Хлопья весело кружились в водовороте плошки и вместе с потоком убегали, срываясь с края тарелки. Крот присел над лужицей, образовавшейся на полу, сложил вместе лапки и принялся аккуратно лакать молоко.

– Это ты сказал? – с надеждой спросил я кота.

Кот коротко и, как мне показалось, пренебрежительно дернул ухом.

Печально, когда даже собственное животное тебя не уважает. Кормишь, заботишься, греешь, чистишь лоток – и такая неблагодарность.

Я перевел взгляд в окно. Тучи все-таки лопнули, и мягкими перьями летел, кружась и завиваясь, снег.

(… оставшийся текст добавляется далее …)

Двор засыпАло до самого вечера. Казалось, еще чуть – и скроются окна первого этажа, потом второго, третьего, четвертого, пятого, а после и вовсе заполнится мягкой ватой двор до самой крыши. Перья в сером небе все не кончались и не кончались.

Я выпил несколько чашек пустого кофе, пялясь в окно.

– Вот что ни говори, зима – это красиво. Особенно если смотреть на нее из квартиры, сидя у теплой батареи с кружкой ароматного напитка.

– Мяу! – деликатно мяукнул Крот.

На дне пакета сиротливо лежали несколько галеток. Котяра принюхался, нервно дернул хвостом и с оскорбленным видом отправился на лежанку.

С хищниками, даже если они очень маленькие, шутки плохи. Поэтому мне пришлось срочно снаряжаться в магазин. Высокие ботинки, теплая куртка, шапка, шарф – еще бы и лыжи не помешали в такую погоду. Крот провожал, недовольно расхаживая вокруг меня кругами.

– Дескать, вот какой нерадивый хозяин мне попался, вы только посмотрите!

Вообще-то, выигрывал от нашего партнерства больше я: кот пугал мышей, будил по утрам, заставлял время от времени выходить из дома. Я сам мог бы этого и не делать – работа надомная, все необходимое можно заказывать с доставкой, а лишний раз показываться людям было истинной мукой.

Пять лет назад в деревенском доме, доставшемся от бабушки, случился пожар. От столетнего строения остались одни головешки, я и сам насилу уцелел. Как страшное напоминание об этой ночи остался уродливый шрам от ожога на пол-лица. Дети пугались, взрослые или разглядывали с брезгливым любопытством, или быстро отворачивались. И был бы я совсем один, но однажды за дверью собственной квартиры не обнаружил истошно орущего котенка, у которого вместо глаз были две узкие щелочки.

– Совсем малыш! – подумал я.

Уже через несколько минут бедолага был протерт влажной тряпочкой, накормлен молоком из пипетки и тихонько мурлыкал за пазухой.

Он стал быстро расти, но даже когда изрядно прибавил в весе, глазки так и не открылись. Это и не важно: ласковое и благодарное животное к тому моменту уже было моим единственным и лучшим другом.

Собравшись, я вышел из дома. Фонари тускло освещали улицу, деревья отбрасывали объемные раскидистые силуэты на сугробы. Я бесшумно передвигался в тени домов, загребая снег ногами. Стояла тишина. Даже рокот шоссе растворился.

В магазине было тихо. Утомленная продавщица пробормотала сумму, не поднимая глаз. Я расплатился и вышел, радуясь ее безразличию. До дома добрался быстро, никого не встретив. Поднялся по лестнице, открыл дверь, и только замешкался в прихожей, как Крот с коротким мявком юркнул между ног и взметнулся наверх.

– Киса! – крикнул я, бросив покупки.

Кота и след простыл. Я захлопнул дверь и побежал за ним. Этажом выше – пусто. Пришлось, пригнувшись, втиснуться в небольшую дверь на чердак.

– Кис, кис, кис! Крот, миленький, иди сюда, мой хороший!

В глубине чердака что-то блеснуло.

– Только не уличный кот! – подумал я.

Я бросился вперед, но вместо усатого бандита обнаружил лаз на крышу.

– Только не это!

Крот, по пузо проваливаясь в снег, пробирался к самому краю. Похолодев, я лег на живот и пополз следом. Я боюсь высоты, но потерять единственного друга еще страшнее.

– Крот, ну иди же сюда!

Кот не реагировал. Я прибавил скорость, и, когда до него оставался метр, почувствовал, как скольжу вниз. Все замедлилось. Крот крался к краю, а я, размахивая руками, догонял его на пузе. Вдруг движение прекратилось.

– Мяв! – в лицо ткнулась пушистая мордочка.

Он развернулся на звук. А моя штанина за что-то зацепилась. Я осторожно развернулся и смог подтянуться. Сел на конек крыши, потрепал Крота, и тот замурлыкал. Окна моей квартиры были напротив – я сидел там, где вчера была девчонка. В пяти метрах – вход в мансарду, к нему вели следы.

– Заглянем, Крот?

– Мя!

Я подкрался к двери и постучал.

– Проходи-проходи! – отозвался бодрый девчоночий голос.

– Дверь закрыть не забудь!

Комната была мягко озарена теплым желтым свечением. Глухо стукнула дверь. Замешкавшись на пороге, я решил осмотреться. Половину пространства занимала гора вещей. Можно было бы принять ее за хлам, но вглядевшись, я рассмотрел, что чемоданы, сумки, зонты, корзинки, шляпы, мячи, коробки, детские игрушки, искусственные цветы и прочее – все абсолютно чистое, а некоторые предметы и вовсе новые.

Другую половину застилали деревенские разноцветные вязаные коврики. В углу стояла маленькая, почти детская кроватка, застеленная трогательным лоскутным одеялом и увенчанная пирамидой из подушек разного размера. Низкий столик на толстых ножках раскорячился по центру, рядом – две крепко сбитые скамеечки. У одной из стен камин. Девчонка как раз сидела ко мне спиной около него, изо всех сил дуя в каменное чрево. Дрова весело трещали, а языки пламени то и дело облизывали булыжники.

Наконец пигалица обернулась, указала на одну из табуреток, улыбнулась во все тридцать два:

– Проходите, гости дорогие!

Как по команде, Крот спрыгнул с рук, гордо прошествовал к столу и взгромоздился на него. Я все еще был смущен, но предложение тоже с радостью принял.

– Чай? Кофе? Какао?

– Какао, пожалуйста!

В комнате не видно было ни чашек, ни чайника, но раз хозяйка предлагает!

– Не присмотришь ли ты пока за огнем? – девчонка подбоченилась и лукаво глянула на меня.

– Легко! – согласился я.

И стоило только мне подойти к камину (откуда он здесь, черт возьми?), как какао уже дымилось на столе. Кроме двух чашек, на нем появилась тарелка с сахарным печеньем, блюдо с пончиками и подносик с ароматными булочками и миска с молоком, которое кот тут же начал лакать.

– Не удивляйся, я ждала тебя! – просто сказала маленькая хозяйка. – Да не пугайся ты так! Сейчас все расскажу! Только сними сначала куртку, жарко же.

Коротышка плюхнулась на вторую табуретку, наконец-то предоставив возможность как следует ее рассмотреть. Ну и мода нынче!

Девчонка была похожа на дикобраза, вымазавшегося в краске: волосы зелеными иглами торчали в разные стороны, намертво залакированные. Наряд представлял зрелище не менее интересное: тяжелые высокие ботинки, полосатые чулки, короткое черное платье и красный фланелевый халат в красный горошек, натянутый сверху.

За всем этим великолепием я не сразу заметил тонкие лучики морщинок, обрамляющих умные спокойные глаза – на самом деле, она была не подростком, а скорее молодой женщиной, хоть и лелеющей весь задор юности.

Деликатно дождавшись моих внутренних выводов, хозяйка протянула руку:

– Лилит, очень приятно. Можно просто Лиля, так современнее. Ну, или Лили – Крот зовет меня именно так.

– Кажется, я слышал. Сергей, очень приятно, – ответил я.

– Я знаю. И про тебя – тоже. С крыши все видно – это вам мой камелек не заметен, ни скрипа, ни шороха не слышно. Про родителей, вижу, спрашивать передумал. И правильно: я уже давно из возраста вышла, когда людьми опека интересуется. Одеваюсь странно – так это по работе. Потом как-нибудь объясню. А мансарда принадлежала мне всегда, просто жила далеко, а сейчас случилось оказаться здесь, в Питере, по делам.