Остался еще с прежних времен. Новых вещей у Дианы не появлялось уже три года. Равно как и у Эдель. Это – греховно. И не положено мятежницам.
- Так же прекрасен!
Кузен Ги искренне полагает, что красавицы гордятся глазками-локонами, а умницы – прочитанными книгами. Поэтому хвалит он красоту Эдель и ум Дианы. Что крайне глупо. Ибо Эдель - отнюдь не дурочка, а Диана – далеко не уродина. Или просто понял, что хвалить ее красоту - бесполезно? Так можно подумать, от других комплиментов ему что-то удастся урвать. Кроме видов на будущее. Существующих лишь в его воображении.
Кузен ухлестывает за ними обеими – неизвестно ведь, кому достанется отцовское… уже братское поместье. Про мачеху Диана точно не знает, но тоже почти уверена. Ги приударил бы и за Дафной – не будь она уже женой его дяди.
Две девицы и вдовица – не многовато ли? В самый раз. Ги – корыстен, тщеславен и виден насквозь. Но без него в этой тюрьме еще скучнее. Так что пусть развлекает, как умеет. Плохо лишь, что Эдель – действительно влюблена.
А если достать денег, угнать лошадь (любимая кобыла даже не вовремя не заржет!) и удрать подальше? Отличная мысль. Вопрос: куда и к кому? К брату? Где брат, и за какими крысами ему свалившаяся на шею сестра? И… жив ли он еще? Что у Дианы вообще есть - в подтверждение глупой надежде? Все прочие домочадцы Ива уже схоронили. Даже Эдель.
Глупая надежда на осведомителей узурпатора. Что они – точны. И уж точно не скрыли бы известие о смерти пусть и лишенного наследства, но герцога? А сам узурпатор не откажет себе в удовольствии так позлорадствовать.
Ив, где же ты? Где?!
3
Оставшись одна, Диана с ногами забралась на кровать, зябко обхватила колени.
На самом деле монастырь – не так уж плох. Но не тот, что выберет Дафна или ее муженек.
А не плох, потому что на самом деле выбор - невелик. И даже он на всех не делится. Кузена Ги на двоих не хватит. И если бы он еще был нужен! Ги противен, но он – единственный шанс отсюда вырваться. Создатель, как же всё мерзко!
Отец – в могиле, брат – в изгнании. Дафна – предательница. От мачехи толку мало – саму бы кто защитил.
И им всем жутко повезло, что Ив был единственным сыном в семье. Действительно – жутко. И повезло, что отец взял его с собой на мятеж. Семье покойного короля пришлось хуже.
Впрочем, возможно, будь возможный наследник Марсо младенцем, его взяли бы ко двору Кельтландского Быка. Растить в преданной престолу семье. Предельно преданной. Как, например, трехлетнего Флориана Мариньяка. И опять же – неизвестно, что за судьба ждет его потом. Всего три года прошло.
Целых три года! Горя, тоски, одиночества. Горя, что нельзя выплакать. Тоски, с которой борешься каждый миг. Одиночества, что теперь с тобой всегда. И всегда будет. Повиснет на потолке, запутается в портьерах. Грустно улыбнется с балдахина кровати. Диана, я здесь. Не соскучилась еще? Я-то теперь точно тебя не оставлю.
Был папа – была семья. Не стало его – и остались чужие, одинокие люди. Две жертвы и одна стерва. И Диана - вообще не пойми кто.
И так теперь - до конца ее дней. Монастырь ли, преданный ли короне муж… Та же тюрьма и вечный надзор. Ни глотка вольного воздуха – никогда. Потому что Кельтландского Быка сменят его сыновья. А их у него всё еще трое.
И вечное клеймо - на имени мертвого отца и его живых дочерей. Если Карл станет законным королем Ардана, папа для всех останется мятежником, а не героем. Навеки. Сколько бы ни прошло тысячелетий. Люди откроют старые книги и узнают… Прочтут ту ложь, что старательно выведут придворные летописцы. И старательно размножат печатники.
