Это было и хорошо, и плохо. Хорошо потому, что ниток у Любы теперь в запасе имелось действительно много, и самых разных: и тонкие, и толстые, и фантазийные, шерстяные и хлопковые, однотонные и секционного крашения... И это – невиданная роскошь. А плохо потому, что выбирала не она, и фактура, и цвета порой ей не нравились. Но дарёному коню, как известно, в зубы не глядят, вот и получалось у неё что-то вроде «Пера павлина» — иногда настолько ярко и броско, что Любе стыдно было такое и в руки взять. Она бы сама такое никогда не надела, и потому, связав, прятала в шкаф поглубже.
В один из первых подарков попал ещё и шикарный набор спиц на леске – от самых тонких до толстых, едва не в палец толщиной. Это было настолько неожиданно и восхитительно, что Люба, когда их увидела, схватила, прижала к груди и целую минуту так простояла, ничего не замечая вокруг – ни как девчонки смеются её детскому восторгу, ни удивленной Вари.
Никому не понять этого её счастья! Она видела, сколько такой набор стоил в магазине, примерно, как дверца от «мерседеса», и Люба, однажды взглянув на ценник, навсегда потеряла к такому набору интерес, как к тому же «мерседесу»: она такое себе не может позволить, и точка.
***
С тех пор прошло уже несколько лет. У всех желающих в отделе появилось по одной шали, а у некоторых и не по одной, но Любина жажда звякать спицами не утихала. Зная о её умениях, просили связать на заказ кофточку или свитер, шарф или шапку, но она только улыбалась и отрицательно качала головой, продолжая складывать в шкаф одну за другой готовые шали – она когда-то давно пробовала. И шапки, и шарфы, и носки. Связать-то она могла, но чуда, как с шалями, не получалось, а то, что получалось, не нравилось ни ей, ни заказчикам. И Люба давно для себя решила не тратить на обыденное время и драгоценную пряжу. Поэтому только шали, только уютный вечер в любимом кресле, только волшебные миры и «шальная магия». Это успокаивало, дарило гармонию и радость, делало жизнь сносной.
А недавно Варя, придя на работу, застала Любу за компьютером, когда она выбирала узор, и спросила:
— Так и хранишь их в шкафу?
Она знала, что под склад готовой продукции у Любы уже ушли не только все антресоли, но пространство над ними до самого потолка — картонный ящик от телевизора и куча коробок. Люба кивнула и коротко вздохнула, не отрывая взгляда от узора.
— Пора уже свой магазин открывать, — сказала, снимая куртку и пристраивая её на вешалку, несостоявшаяся подруга.
— Какой там магазин… — отмахнулась Люба, прикидывая, можно ли придумать что-то новенькое из мотива, который она сейчас рассматривала.
Варя подсела рядом — от неё пахло улицей, сырой холодной погодой и свежестью — и сказала:
— Какой-какой… Электронный. Ну-ка, заведи «Карусель Мастеров».
Люба покосилась на коллегу и вбила в поисковой строке два слова. И такая карусель закрутилась!
В тот день они с опозданием принялись за работу – рассматривали магазины мастериц, которые не только вязали, но и шили, вышивали, делали бусины, цветы, ловцы снов, кожаные украшения, лепку из глины и плавку из цветного стекла. Люба и о половине подобных чудес не слышала, у неё глаза разбегались, руки дрожали, а голова кружилась.
Начальница бросала на них с Варей суровые взгляды, которые вот-вот готовы был перерасти во что-то гневное и громкое, призывающее разойтись по местам и приняться наконец за работу.
