Шанс на счастье. Книга-тренинг для неидеальных родителей неидеальных детей - страница 3
«Поздравляю, дорогая, скоро ты станешь алкоголичкой!» – послышался в голове приторно-сладкий, елейный голосок, в котором явственно угадывались интонации покойной мамы. Даже удивительно – ее нет рядом уже три года, но кажется, будто ничего не изменилось!
Алина оглянулась по сторонам, будто опасаясь, что мама снова появится в дверном проеме, скрестив руки на груди и глядя на нее с привычным выражением вечной укоризны, чуть прикрытой фальшивой добротой, и она вновь почувствует себя не взрослой женщиной, матерью двоих детей, женой успешного бизнесмена, а сконфуженной трехлеткой, которая снова не удержалась и намочила штанишки.
«Ну кто же тебе еще скажет правду? Я твоя мать и желаю тебе только добра…» Обычно после такой прелюдии шло длинное перечисление всех промахов и упущений, которые непутевая дочь успела совершить за свою жизнь, всех ее недостатков и слабостей, так что примерно через пятнадцать минут хотелось просто провалиться сквозь землю – хотя бы даже в ад… И надеяться что там, по крайней мере, не будут выедать мозги чайной ложкой. Котел – это как-то гуманнее.
Алина родилась и выросла в интеллигентной и обеспеченной московской семье. Квартира возле метро «Новокузнецкая», папа – ответственный работник, мама – преподаватель в одном из лучших столичных вузов… Из самого раннего детства осталось воспоминание о семейных воскресных обедах с бабушкой и дедушкой за круглым столом, покрытым накрахмаленной скатертью, с серебряными приборами, белоснежной фарфоровой посудой, такой тонкой, что если к тарелке приложить руку с обратной стороны и смотреть против солнца, то все пальцы видно… У маленькой Алины эти обеды всегда оставляли странное впечатление: вроде бы все красиво и вкусно, но еда нет-нет да встает поперек горла, так что ни проглотить, ни выплюнуть. Вроде все улыбаются, говорят тихо и вежливо, а кажется – будто ножи летят друг в друга!
После того как Советский Союз, казавшийся незыблемым и вечным, развалился в три дня, семейное благополучие сильно пошатнулось, да и внешний лоск поблек. Вдруг оказалось, что сбережения, лежащие «на книжке» (Алина почему-то представляла себе эту «книжку» толстенным томом в кирпично-красной обложке вроде «Истории КПСС»), превратились в труху и купить на них почти ничего стало невозможно. Отец лишился должности, поначалу бодрился и хорохорился, повторял «куда ж они без нас, строй гвардии!», а потом – как-то сник, стал сильно выпивать и через несколько лет скончался от инфаркта. Алина, еще старшеклассница, навсегда запомнила восковое, чужое лицо в гробу и его нездешнее, отрешенное выражение. Мама все взяла в свои руки – и быт, и зарабатывание денег, и уход за престарелыми родителями… Наверное, именно тогда что-то в ней надломилось окончательно, в жизни не осталось ни радости, ни любви к кому бы то ни было – только желание все контролировать и страх, что что-то пойдет не так.
Алина поступила в вуз – экономический, как настояла мама. «Нужно получить хорошую профессию, – твердила она, – я же не могу всю жизнь тебя обеспечивать!» Сама девушка втайне мечтала о Литературном институте, но при маме об этом даже думать боялась. По правде говоря, учиться ей совсем не нравилось, но она покорно ходила на лекции и сдавала экзамены, а получив диплом – разумеется, красный, как хотела мама! – устроилась на работу в крупную торговую компанию.