– Точно хочешь это знать? – спросил Вильям, пока не придумавший, куда отправится. Попытался оттереть с ладони пятно сажи от поручня, но только сильнее его размазал.
– Не-а. – Мужчина обернулся к сидящему позади худому пареньку. – Слышь, Ал, ты мне теперь шкалик должен.
– Ага, обязательно. – Худой смуглый парень сложил пальцы в неприличном жесте, и Вильям не был до конца уверен, к кому из них двоих он обращается.
– Тебя волки что ли подрали? – спросила чумазая девчонка, оглядев Вильяма с ног до головы и остановив взгляд на порванной штанине. – Ты потому сломя голову несся?
Вильям цокнул языком от досады: похоже, зацепился за что-то и не заметил. Еще и вымазался весь в чем-то черном, маслянистом.
– Потому, потому, – отмахнулся он, не желая продолжать разговор. От упоминания волков настроение мгновенно ухудшилось.
***
Омнибус останавливался три раза, прежде чем оказаться на оживленной улице, полной торговых палаток. Вильям смутно помнил, что проезжал здесь пять лет назад. Кажется, спросил тогда, почему они не взяли с собой Вивиан. Или это было в другой раз, раньше, и вовсе не здесь? Да, скорее всего гораздо раньше, ведь спрашивал он тогда у отца. Тот ответил с затаенной грустью:
– Она слишком от нас отличается. Большинство не любит таких и презирает. Ни к чему лишний раз ее этим расстраивать.
Сейчас-то он понимал, что отец попросту не хотел, чтобы в народе ходили ненужные слухи о королевской семье. Пусть порожденные предрассудками и не имеющими с реальностью ничего общего, но рисковать и впрямь не стоило.
Вильям спрыгнул с омнибуса, и в городской суете стало казаться, что воспоминания – лишь плод разыгравшегося воображения. Есть только здесь и сейчас. А он сам… он всего лишь решивший прогуляться житель города.
И этот он жутко проголодался. Аромат ванильных булочек щекотал нос, а мешочек с монетами весело звенел на поясе, прикрытый полой длинной куртки. Вильям огляделся в поисках пекарни и вскоре заметил неприметную вывеску с изображением рогалика над раскрытой нараспашку дверью. Ярко-желтой, свежая краска прямо поверх старых трещин на рассохшемся дереве.
– Ты у меня хоть одного покупателя видишь? – спросил возмущенный женский голос за стенами лавки. – Сейчас же все сами себе и пекари, и кухари, кто станет готовое брать втридорога?
Вильям остановился у стены дома напротив и стал наблюдать за происходящим. Два силуэта за покрытым потеками стеклом. Маленький женский, энергично жестикулирующий. Второй, гораздо выше, навис над ней. Схватил за руку, когда та оказалась слишком близко от его лица.
– Так зачем же держишь тогда эту забегаловку? – пробасил незнакомец. – Я давно тебе предлагал ее продать. Тем, кто сможет налоги выплачивать вовремя. Могу сразу нескольких желающих привести.
– Убирайся. Вон! – прокричала женщина. Вырвалась из хватки собеседника и бросила что-то в открытую дверь.
«Что-то» оказалось мужской шляпой. Собеседник покачал головой.
– Подумай хорошенько, Лиз. Продашь сейчас и вернешь себе хоть что-то, или потеряешь все. У тебя три дня, пока не пришли за налогом.
С этими словами мужчина широкими шагами направился по улице прочь. Хозяйка же пекарни, остановившаяся на пороге, оказалась весьма симпатичной, даже изящной женщиной. Лет тридцать на вид, если бы не мешки под глазами. Она плюнула собеседнику вслед и только после этого заметила внимательно наблюдающего за ней Вильяма. Пожала плечами, мол что тут поделаешь?
