Как можно скучать по тебе, не понимаю. Как я куртку целовала – фу, стыдно вспомнить! Как будто нет тебя совсем, куртка одна от тебя осталась. Чушь мутная. Даже не помню, как это возможно. Вспоминаю немножко ушами, когда поешь Кипеловым «Все, как вчера, но без тебя»… Как будто бывает без тебя. Действительно, грустно!
Сейчас ты со мной всегда.
Скажем, еду я от тебя домой – в себе везу. Даже расплескать не боюсь – настолько гармонично твое наложение. Магнитолу включаю. По «Ах-ты-радио» звучишь-надрываешься: «Хто ти є, ким би не була ти, я не здамся без бою» – улыбаюсь: да сдался уже, но хочется тебе поиграть в украинского чубатого недотрогу с тремя восклицательными знаками в припеве – что ж, тем привлекательнее процесс капитуляции! Подпеваю громко, распугивая ночных пешеходов. Ты со мной. Нам – по барабану. Нам – по микрофону. Мы – два дурака влюбленных, амэн.
Или, положим, от тебя из дома выхожу. Поскользнулась, допустим. Или дочь верещит, в садик не хочет идти, упирается. Или, типун мне на язык, ДПС на пути встает.
А я – «в домике»!
Ибо во мне еще не растаяла ночь твоих изгибов, собрания твоих мышц, сухожилий, подпитываемая то каплями клавиш Кейко Мацуи, то золотистым потоком майкло-френкового саксофона, и тепло наших тамошних выдохов греет здешний промерзший воздух.
И так всегда.
Даже когда не вчера, а давно.
Даже когда, может, и не было никогда – что такое, в конце концов, есть наша память, чтобы ей доверять безоговорочно? Возмутительно, до чего человек легковерен, да?
Вот возьмем, к примеру «Радио Ветра». Было или не было? С кем-то было, да не все, у кого-то мимо прошло, но так дотронулось… Со мной все оно было – и не сдуло его вовсе. Мне там поют сейчас про встречу с тобой, любимый мой, чудо мое светлое в летящем шарфике: «Прямо навстречу мне выйдет доверчивый Маленький Принц»… Строгий такой, серьезный, бережный. Вкусный, мятно-фруктовый, благоухающий свежестью космоса своего.
«Still loving you!» – оттуда же отвечают «Скорпы».
Наш диалог возможен на любой волне. Вштыривает особенно (твое новое слово, энергичное, его хочется повторять), когда, ничего не подозревая, в налоговую отправляюсь, поликлинику, на рынок, работу, бытую себе, в общем, заморачиваюсь, а тут – на тебе, «Ваше Радио» передает номер по твоей заявке: «Я снова здесь, я слышу имя твое». Дескать, долго тебя не было. Смешной! Ну, ладно, сделаю вид, что соскучилась. Поплачу, поболю – ведь это так умилительно, когда грустно-печально! Гораздо неприятнее, когда страшно. Но это вообще не с тобой – значит, и не со мной, ведь мы всегда «ходим» вместе!
Еще про телесное взаимо-действие (секс называется, в переводе с английского – «пол», «интим») – но шепотом, на ушко, совсем вслух не буду: стесняюсь. Шифроваться приходится, кокетничать…
Не только люблю тебя.
Я еще и влюблена в тебя: то понарошку, то всамделишно, то по уши, то легко… Желаю, жажду, наполняюсь… Хожу мягко, как по маслу – а все потому, что в основании приспособлений для хождения у меня секретно.
Ты – мой секрет.
Для тебя – мой секрет. Тебе его!
И с ним все мягко, как по маслу.
Происходит все так: сначала – просто пульс. Потом – ритм. Остинатный, затем изменчивый, сложный, синкопированный. Возвращение к остинатному. Потом вдруг бац – ломка ритма! И, наконец, ломаный ритм. Да еще и со сменой метра. И ты сам не замечаешь, как становишься музыкой. Интересной, настоящей…
