«Корабельные системы продолжают сходить с ума,» доложил Зигги, его обычно веселый голос был лишен всякого юмора. «Защитные поля удерживаются на пределе. Внутренние генераторы с трудом компенсируют внешние энергетические скачки. Навигация постоянно сбивается. Мы… мы едва держимся на орбите.»
Командор Борг стоял молча, его взгляд был прикован к экрану. Его массивное тело было напряжено, готовое к любой угрозе, но как сражаться с этим? С искажением самой реальности?
Ева Ростова чувствовала холод в животе, но заставила себя сосредоточиться. Паника – это последнее, что им сейчас нужно. «Стабилизировать орбиту любой ценой, Артур,» скомандовала она. «Зигги, сосредоточься на поддержании жизнеобеспечения и защитных систем. Ксандер, продолжайте сканирование, попробуйте найти любую закономерность в этих искажениях. Лейла, подготовьте медицинский отсек, и следите за состоянием экипажа – это зрелище может иметь психологические последствия.»
Она посмотрела на планету, которая когда-то была домом миллионов, а теперь превратилась в сюрреалистический кошмар. Это была Аномалия. Она не просто разрушала. Она переписывала реальность по своим чудовищным, непостижимым правилам.
Их миссия, казавшаяся сложной до прибытия, теперь ощущалась почти невыполнимой. Как найти выживших в этом хаосе? Как понять то, что нарушает все законы природы? Как вообще выжить самим, когда само пространство и время вокруг них нестабильны?
«Зед-15,» прошептала Ева, скорее себе, чем кому-то ещё. «Что с тобой произошло?»
Ответа не было, только безмолвный, но ужасающий вид искаженной реальности, которая теперь стала их полем действий.
На орбите Зед-15 каждый стандартный протокол, каждый алгоритм связи Федерации Миров оказался бесполезным. Коммуникационный офицер, молодой человек по имени Тарик, с лицом, залитым потом, беспомощно разводил руками перед Евой.
«Ничего, Капитан. Абсолютно ничего связного,» доложил он, его голос дрожал от напряжения. «Мы пытались на всех известных частотах зедианцев, на универсальных каналах Федерации, на экстренных… Сигнал либо поглощается полностью, либо возвращается к нам в виде… этого.»
Он вывел на один из экранов то, что должно было быть аудиопотоком. Вместо голоса или структурированного сигнала из динамиков полился скрежет, напоминающий одновременно ломающееся стекло, стон гигантского механизма и нечто ещё более тревожное – низкий, пульсирующий гул, от которого вибрировали внутренности. Этот звук был знаком – они слышали его в том самом первом сигнале, который привел их сюда.
«Это не просто помехи, Тарик,» вмешался Ксандер, склонившись над консолью. «Это… это как будто сам сигнал подвергается тем же искажениям, что и пространство. Будто он проходит через среду, где законы физики меняются мгновенно. Посмотрите!» Он показал на другой экран. «Я пытался отправить простой пакет данных – закодированный приветственный сигнал. Вот что мы получили обратно.»
На экране появилось изображение: не текст, не видео, а мерцающая, быстро меняющаяся абстракция из цветов и форм. Это было красиво и пугающе одновременно, как произведение искусства, созданное обезумевшим разумом. Оно не имело никакого смысла с точки зрения информации.
«И это ещё не самое худшее,» тихо добавил Тарик, понизив голос. «Иногда… иногда прорываются обрывки.»
Он активировал фильтр, который пытался выделить из хаоса хоть что-то, напоминающее речь. Экраны заполнились статикой, и сквозь неё начали пробиваться звуки. Сначала – короткий, истошный крик, обрывающийся на самой высокой ноте. Затем – фрагмент фразы на зедианском, язык которого был знаком экипажу благодаря универсальному переводчику, но сейчас слова были искажены, произнесены с невероятной скоростью или замедлением. «Оно… оно… меня… ется…» – прозвучало из динамиков, затем мгновенно сменилось бессмысленным лепетом или шумом. Затем – звук, похожий на обрушение чего-то гигантского. И снова голоса, но теперь полные паники и отчаяния. «Не смотрите… не туда… оно… заберите нас…» А потом – тишина, которую сменял лишь тот самый низкий, пульсирующий гул Аномалии.
