Незнакомец, однако, вёл себя странно для вора: залезать в дом не торопился, озираться в поисках ценных вещей и хватать их – тоже. Он просто сидел на низком подоконнике, свесив ноги в сад, и продолжал снимать с перепачканной одежды заплесневелую траву, которая совсем не хотела отлипать. Всё это было крайне подозрительно. И совсем не похоже на то, о чём писали в романах. В последних воры вели себя осторожно, действовали быстро, но никак не разваливались в гостиной, где их мог заметить любой слуга, и никак не прихорашивались, прежде чем отправиться на дело. Может, это необычный вор? И что тогда? Предложить ему чаю?
На этой мысли леди Андервуд не совладала с собой и фыркнула. Незнакомец тут же дёрнулся, обернулся, а Малеста, вместо того чтобы осчастливить незваного гостя по голове ангелом-тяжеловесом, выронила его, и тот грохнулся на пол, крепко-накрепко припечатав край платья к персидскому ковру.
– Кто вы такой? И что вам здесь нужно? – Леди Андервуд старалась звучать как можно суровее, но сердце окончательно наполнилось страхом, когда мужчина неторопливо перекинул ноги из сада в гостиную, спрыгнул с подоконника, отряхнул брюки, на которые было страшно смотреть, и двинулся на хозяйку Девонсайда, намереваясь то ли задушить, то ли руку поцеловать.
Выяснять, что именно будет выбрано, не было ни времени, ни желания. Малеста начала отступать, но чёртов ангелочек так крепко держал платье, что леди Андервуд не устояла и покачнулась. Взмахнула руками в надежде найти хоть что-то, за что можно было ухватиться, но зацепилась только за руку грязного нахала и тут же утянула неудачливого грабителя за собой.
Оба свалились и запутались в шуршащих тканях, травяных ошмётках, запахах гнили и цветов после дождя. Вонючий наглец придавил телом Малесту и теперь тяжело дышал ей в лицо, практически не утратившее былой красоты и свежести. Несколько капель упало с его волос ей на грудь, и Малесту охватил ужас. Она попробовала было закричать, но крик сорвался с губ сдавленный и едва ли был кем-то услышан.
– Пустите, – шипела хозяйка Девонсайда, пытаясь скинуть с себя мерзавца, но тот сам откатился в сторону, поднялся на ноги и протянул даме руку, желая помочь встать.
Это было уже слишком! Любой другой вор тут же рванул бы вон из дома через то самое окно, которое помогло ему в тот дом забраться, а этот нахал изображает из себя джентльмена. Сам же на деле никто, хоть одежда, если почистить, может оказаться штучного пошива. Интересно, он её украл или выклянчил? И почему он столь назойливо скользит взглядом по красивой шее леди Андервуд, по складкам её платья, по рукам и пальцам?.. Рыскает настойчиво, жадно и в то же время с нотками презрения, словно перед ним не богатая дама с положением в обществе, а дешёвая актриска из убогого театра, которую можно ни в грош не ставить.
От этого взгляда и закипающего в сердце возмущения Малеста чуть не задохнулась. С тех пор как она стала супругой лорда Андервуда, ни один мужчина не смел её так разглядывать, даже малограмотный слуга, умевший только дрова колоть и едва вязавший слова. Он был больной на голову, но никому вреда не причинял, а потому ему многое прощали. Но этот негодник... Снова буравит взглядом её шею. Или он на жемчуг пялится? И глаза такие зелёные-зелёные, как молодой лист на цветочных кустах, ещё не набравший достаточно цвета.
Малеста опасливо дотронулась до ожерелья, удачно и в то же время с долей скромности подчеркивающего красоту своей хозяйки. Оно, как и всё остальное в этом доме, принадлежало лорду Андервуду и много лет назад обвивало шею его матери, а затем первой жены... Теперь вот перешло ко второй.
