Шишига - страница 2

«Это меня Верка прокляла», – подумала я неожиданно…

После краткой, но ожесточенной схватки глава отдела образования сдался и распределил меня не в маленькую загаженную деревушку, окончательно затерявшуюся среди полей, как он планировал изначально, а в большую деревню, которая, слава всем языческим богам, поскольку Богу православному в этом случае молиться бесполезно, находилась на одной из станций железной дороги. Могу сказать, что другим моим бывшим сокурсникам и сокурсницам повезло меньше, и некоторых запихнули в такую жуть, что они неделями не могли из-за бездорожья бывать дома.

А кого-то, еще до окончания отработки, забрали и привезли домой родители, искалеченных, не желающих больше слышать ни о какой деревне, школе и чужих детях: на двух сестер-близняшек из параллельной группы, распределенных в далекую малокомплектную школу, напал бык-производитель. Его держали в цепях в разбитой темной клети, чтобы он не беспокоил стадо, но ошалевшее от одиночества животное, воодушевленное первым весенним теплом, оборвало цепи и полетело в сторону деревни.

В это время девушки возвращались из школы в избушку, выданную им колхозом для проживания. Их не сильно насторожил бык на дороге: каждый день они видели стадо коров и уже привыкли к большим животным, – не побеспокоило и то, что вся деревня как будто вымерла. Спохватились они лишь тогда, когда бык, взревев, ринулся в их сторону. Но бежать было некуда. Одна из сестер полезла через забор, а вторая замешкалась, и бык, подхватив ее на рога, протащил несколько метров и сбросил тут же, у забора. Быка пристрелили, а сестер срочно увезли в областной центр: одну в травматологию, а другую – в психушку…

Раньше я никогда не видела деревню и не жила в ней: у меня не было деревенских бабушек и дедушек, а немногочисленные деревенские родственники не беспокоили моих родителей своим вниманием.

Ну, если уж быть совсем честной, один раз, совсем маленькую, отец возил меня в огромное село на севере Урала, где он провел свое детство, пока в сорок втором году, в возрасте тринадцати лет, осиротев, не уехал со своей старшей сестрой в Свердловск.

Поехали мы с отцом в мае и были в селе один день, даже не остались ночевать. Я ничего не помню из той поездки, кроме прямых сосен, подпирающих облака, и огромных полян подснежников, ровно таких, как в мультфильме «Двенадцать месяцев»: с зелеными стреловидными листьями и белыми, наклоненными вниз головками. И еще помню, что отец не разрешил мне их рвать, ни одного цветочка.

– Папа, ну почему? – застонала я, так мне хотелось сорвать цветок, уткнуться носом в чистый весенний аромат.

– Их Шишига стережет, – коротко ответил отец, и то, как он ответил, отбило у меня желание говорить о подснежниках. Я огляделась, и мне показалось, что какая-то темная тень метнулась за дальнюю сосну и застыла за ней…

Так что, если не считать этого случая, знакомство с деревней у меня было девственное.

Получив диплом, я долгое время оттягивала экспедицию и приехала по месту назначения в конце августа, перед самым началом учебного года. Шли дожди. Асфальтированный перрон без стеснения переходил в жидкое месиво, все вышедшие пассажиры вошли в здание станции, сняли туфли, ботинки и надели резиновые сапоги, видимо, оставленные здесь перед посадкой в поезд. Я осталась одна в маленьком помещении в туфлях на высоченном каблуке с чемоданом в одной руке и дипломатом – в другой. Зонта у меня тоже не было. Единственным моим желанием было дождаться ближайшую электричку и вернуться домой. Я бы так и сделала, если бы не дежурная по станции. Как-то распознав, что я новая учительница, она куда-то позвонила, и через несколько минут веселый тракторист уже вез меня к школе, трактор легко преодолевал жидкую грязь, которая, видимо, была мне по колено. Школа, новая, трехэтажная, открылась передо мной как что-то уж слишком светлое и чистое. Ее обрамлял свежий асфальт и клумбы цветов. В школе никого не было.