Я прошла по первому этажу, заглянула в несколько классов. Никого. Позвала: есть тут кто-нибудь? Никто не откликнулся. Еду домой, – решила я, и в этот момент из темного угла коридора навстречу мне выдвинулась фантастически страшная фигура. Огромное лицо, оттянутое вниз тяжелым подбородком, глубоко запавшие, в черных тенях глаза, тонкий, длинный нос, рот бесформенный, скошенный набок, на голове не волосы – шерсть. Ниже шеи существо было пухлое, оплывшее, с длинными руками, оканчивающимися огромными кистями, и с нелепой походкой.
Сердце мое остановилось, и дипломат выпал из рук. Видимо, это обескуражило существо, оно затормозило нижними лапами и проскрипело:
– Вы, наверное, новый учитель литературы?
– …
– А я директор школы, Нина Ефимовна Шишкина. А мы вас только завтра ждали. Но ничего. Комната для вас готова, пойдемте, я провожу.
Я шла за существом по милой вымощенной тропинке, начинающейся сразу за школой и идущей мимо большой, светлой теплицы к калитке в заборе, а там было опять асфальтированное пространство и двухэтажный современный дом с большими лоджиями. За домом – кочегарка, видимо, отапливающая школу и учительский дом.
Вдоль асфальтированной площадки тек чистый прозрачный ручей, он огибал дом и через водосток под дорогой уходил в луга, его путь еще долго можно было наблюдать по густой сочной зелени и длинной шеренге овец, выстроившейся на водопое вдоль неспешного его течения. Через ручей был перекинут добротный дощатый мосток.
Тихий дождь, и журчание ручья, и запах луга, и новенький дом с большими чистыми окнами как-то успокоили меня, и я открыла дверь в просторный подъезд.
Мы поднялись на второй этаж и вошли в огромную трехкомнатную квартиру. За все время я не сказала ни слова, а только пялилась на существо не в силах совместить в сознании слово «директор» и представший передо мной образ.
Существо ткнуло пальцем в дверь комнаты и вышло из квартиры. Уже не помню, как я заснула, пристроившись на кровати, но, когда проснулась, солнце шло к закату, щедро осветив принадлежащую мне комнату. На кухне кто-то гремел посудой и разговаривал. Голосов было два. И оба чудесные. Как будто две феи готовили зелье, постоянно переговариваясь, добавляя в котел щепотками мяту, и белладонну, и шафран, и еще какие-то травки.
Я вышла на кухню, и две красивые высокие девушки, обернувшись на мои шаги, одарили меня улыбками.
– Здравствуйте, я Екатерина Алексеевна, Катя…
– А мы Таня и Люба… Работать вместе будем. Ты ведь литературу преподаешь? А я физику и математику, а Люба вот – химию и биологию, так что нас тут полный набор…
Говорила Таня. Она двигалась медленно, лениво, светло-русые волосы ее были собраны в хвост, большие серые глаза смотрели ласково. А Люба только кивала головой, не оборачиваясь, выкладывая на противень печенье, сладко пахнущее, ванильное, исходящее густым кремом.
– Переоденься, – скомандовала мне Таня, – через полчаса будем пить чай…
Тут я тяжело опустилась на стул, и крупные слезы потекли у меня из глаз.
Таня по-деловому вынула из пачки бумажную салфетку, промокнула мои слезы и улыбнулась. А Люба повернулась ко мне лицом и серьезно произнесла:
– Это она Шишигу напугалась …
Я люблю красивые женские лица, а это лицо поразило меня. «Кармен», – внутренне ахнула я, но слово, произнесенное Любой, отвлекло от ее темных, как южная ночь, глаз, оттененных дорогим мехом ресниц, от капризной линии губ, от высоких скул, от черных блестящих кудрей.
