Шофёрские истории и разные размышления - страница 4

Отступил, но продолжу.

Посёлок леспромхоза (пос. Депо) по понятиям севера довольно большой с населением более трёх тысяч. Неплохо обустроен: хорошо оборудованная средняя школа, больница, добротный клуб. И в настоящее время посёлок и люди в нём живут неплохо: леспромхоз построил и оборудовал новые больницу, школу, плавательный бассейн, спортивный комплекс, и даже церковь. Могут сказать – за счёт леса, так нет.

В районе до перестройки было около десятка леспромхозов В новых условиях большинство развалилось или нищенствуют, а «белоручейка» живёт неплохо. Всё дело в руководстве, леспромхоз всегда был на хорошем счету в лесной промышленности Союза, осваивал все новые технологии, держал «социалку», вёл взвешенную кадровую политику. Хотя мужики часто поругивают «конторских», но это руководству только на пользу. Надо отметить, что и при советской власти начальства рабочие не боялись, когда надо, критика была весьма резкой, зачастую с матерком.

В перестроечные годы и лихие девяностые руководство (по народной терминологии «конторские») выкручивалось как могло.

Приведу примеры. В Союзе леспромхозам было категорически запрещено заниматься переработкой древесины (в частности, распиловкой), а тем более реализацией, при нарушении могли и посадить. Но даже тогда находили обход. На узкоколейке аварии не редкость. Как правило, кувыркаются сцепы «зайчиков». При этом лес списывают как аварийный, а что хлыстам – то сделается. Купили, точнее «достали», списанную пилораму, привели её в порядок и начали давать товарную продукцию. Но в то время принцип «товар-деньги-товар» не работал, как уже упоминалось, за его реализацию можно было и срок схлопотать (пока ещё!).

Помогал бартер, за него (уже!) могли только снять с работы, но это уже не пугало. Технологию бартера знаю по словам брата. Он летом работал на дальних рейсах на шаланде или трейлере, для него даже был специальный КАМАЗ с усиленным мотором (ярославским МАЗовским дизелем, ставили на ЯМЗ, кабину КАМАЗа пришлось поднять).

Доски он вез в Ригу на мебельную фабрику, взамен – мебель; мебель – в Киев на завод пищевого оборудования. Таким образом, построили колбасный цех, сыроварню и, на радость мужикам, маленький пивной заводик. Эти производства часто спасали при отсутствии у предприятия денег на зарплату. Мужики были не против получать пиво, бабы – сметану, колбасу и сыр. Снабжение производств молоком и мясом и, говорили, даже ячменём, обеспечивало подсобное хозяйство. Построили собственные коровники, у соседних колхозов брали в аренду (конечно, за мизер и мзду) сенокосы, на сенокос нанимали рабочих, разумеется, из колхозников, но за достойную, по мнению последних, плату. Сейчас, конечно это ушло в прошлое, смысла нет, деньги давай и всё будет. Правда, сметану (для своих) делают, такой не купишь.

К началу нулевых леспромхоз закупил финское деревообрабатывающее оборудование, сушилки, построил мини ТЭЦ, работающую на отходах (даже опилки и сучья принимает). Пиломатериалы изготавливает по европейским стандартам, торгует с Европой напрямую: чудеса – у конторы леспромхоза стоят в очередь фуры с номерами западноевропейских стран.

Мужики как всегда матерят «конторских»: зарабатывают как вальщики, а дело знают плохо – построили нерентабельную ТЭЦ (сетевая энергия не дорога).

Отступление моё с размышлениями является обоснованием простого и древнего как мир суждения: кадры решают всё. На первый взгляд на вопрос – откуда берутся такие кадры? – нет ответа. Но поразмышлять на эту тему полезно, разумеется, с целью поиска ответа. На мой взгляд, на примере, Белоручейского леспромхоза можно разглядеть некоторые закономерности формирования стабильно работающего коллектива.