– Шлепнуть вас что ли?
– Владимирыч, не убивай! – Пыка вскочил на колени и молитвенно сложил руки. – Сроду больше не украду.
– И я! – Мыка прыжком, которому бы позавидовал настоящий заяц, оказался на коленях рядом с собутыльником. – Век за тебя Бога молить буду.
– Лучше моли коммунистическую партию, – помахал перед лицами коленнопреклоненных стволами ружья. – Вы точно не Орешниковы?
– Отродясь никаких Орешниковых не знал, – всхлипнул Пыка и посмотрел на подельника.
– Даже не слышал про таких, – горячо подтвердил Мыка.
– Ладно, – после тяжелых раздумий, от которых по лицу буграми ходили мышцы, вспучиваясь в самых неожиданных местах, сказал отец, – поверю вам условно-досрочно. Но если еще раз…
– Нет, нет, мы не будем, – в один голос закричали помилованные.
– Катитесь отсюда, чтобы ноги вашей здесь не было.
Вернулся к машине, влез.
– Микола, поехали домой. Кто бы мог подумать: Пыка и Мыка и братья Орешниковы. Радостный Кобан быстро домчал до дома.
– Хорошая вышла ночь, – вылезая из УАЗ-а, сказал отец, – со значением.
– Владимирыч, я тут насчет Пыки и Мыки подумал, – помялся Кобан. – Они приезжие…
– Думаешь? – глаза отца блеснули охотничьим азартом.
– Но они на полгода раньше вас приехали.
– Значит, знали, что я здесь появлюсь, – кивнул.
– Откуда?
– ЦРУ просчитало, когда я в Москве на агронома учился, – на полном серьезе прошептал отец. – Ладно, отдыхай пока.
Димка был уже дома.
– Ну что там? – шепотом спросил он.
– Все нормально, – зевнул я, – чуть братьев Орешниковых не поймали.
– Во как! Настоящих?
– Не совсем. Больше желания красть свиней у тебя нет?
– Нет.
Я пошел спать.
– Тань, – за завтраком сказал отец, – мы же сегодня ночью чуть неуловимых братьев Орешниковых не поймали.
– Вить, – мать сосредоточенно делила холодное, сваренное из остатков ухи с желатином и обжаренной на сале морковки. Холодного получилось много, в основном за счет морковки, – не глуми ты мне голову, а то еще поделю не так. Холодного должно до конца недели хватить, а твоих Орешниковых, если они вообще есть, – прищурившись, посмотрела на отца, – никто не ловит, потому, что они даром никому не нужны.
– Да что ты говоришь? – отец от огорчения одним махом выпростал стакан горячего чая. – Что значит, не нужны? Опасные преступники, угроза обществу, и не нужны? Асоциальные элементы, чуждые нашему быту и ставшие на скользкую стезю преступления, и не нужны?
– У нас полсемьи таких и что?
– Каждый гражданин должен их ловить, либо, – поучительно воздел палец и сверкнул лысиной, – содействовать их поимке компетентными органами.
– Вить, будешь так пить – скоро начнешь не только Орешниковых, но и чертей ловить.
– Черти антинаучны, – солидно возразил отец.
– Если антинаучны, почему тогда алкоголики во время белой горячки чертей ловят?
– Из-за низкого уровня общей культуры. Культурные алкоголики чертей не ловят…
– Культурные алкоголики ловят братьев Орешниковых, – закончила мать.
Димка, строчащий в записную книжку новые слова, захихикал, но осекся под тяжелым взглядом отца.
– Не смешно, младшОй, – отец обвел всех внимательным взглядом. – Преступление не должно остаться безнаказанным. Как говорил Глеб Жеглов Володе Шапапову: Вор должен сидеть в тюрьме.
– Какой преступление, Вить? Что ты мелешь языком, как трухлявая мельница?
– Я из-за них зуба лишился, – ткнул пальцем в свой ощерившийся рот. – Зуба! А мог и жизнь потерять!
