– Вить, ты совсем ку-ку? – покрутила пальцем у виска Димки. – Тебе Катька повариха зуб выбила, за то, что перец из столовой воровал.
– Ты ничего не знаешь, женщина! Рассуждаешь тут, как умная Эльза, а на самом деле, Катька действовала по указанию братьев Орешниковых, как Каплан стреляла в Ленина по указанию эсеров.
– Вить, тебе лечиться надо. Надумал тоже, с Лениным себя сравнить. Долго думал? Ленин он того, он вождь, – развела руками.
– Я тоже вождь, я совхозом руковожу! – потрясал над головой сжатыми кулаками отец. – Это не хухры-мухры.
– Хватит тут заливать, а то я из-за тебя на работу опоздаю. Ешьте скорее.
– Не опоздаешь, я тебя подвезу.
– Хотелось бы по улице пройтись. Вдруг кто-то кошелек потерял.
– Толковая идея, – кивнул отец. – Вдруг и правда какую безделицу найдешь.
– А что за Орешниковых вы чуть не поймали? – сменила гнев на милость мать.
– Пыка и Мыка, ворованный комбикорм Капитану продали, а мы их застукали и скрутили.
– Известные ворюги, – поморщилась мать. – Но с чего ты взял, что они братья Орешниковы? Они же тут всю жизнь жили.
– Мне сначала показалось, – слегка смутился отец, – в темноте, что они в масках, как Фантомасы.
– Может и правда в масках? – мать была мнительной, что Сидор в «Неуловимых мстителях». – Кто их знает?
– Я подергал – настоящая кожа.
– Тогда сообщники свинокрадов.
– Тань, пока что никто ни одной свиньи не украл. Свинокрады – как черти, – отрыжка предрассудков.
– Мало ли, – мать на всякий случай перекрестилась. – Так что там с Орешниковыми? Награду за них не дают?
Было видно, что навязчивая отцовская выдумка, в которую он и сам давно поверил, начинает находить отклик в мозгу матери.
– Они мстят мне за разоблачение банды контрабандистов.
– Вить, – мать слегка пришла в себя, – какая банда контрабандистов?
– Как в «Бриллиантовой руке». Я их в Москве разоблачил. Они таились, как профессор Мориарти от Шерлока Холмса, и подослали Катьку.
– У тебя же не было гипса, – не выдержал Димка.
– Мне гипс не нужен. У меня все здесь, – отец гулко постучал себя указательным пальцем по лбу.
– Как в пустой бочке гул, – не утерпев, ехидно подначила мать.
– Это мысля резонирует. Возвращаясь к братьям, – звучно поскреб затылок, – я подумал ночью, пораскинул мозгами. Пыка и Мыка могут быть Орешниковыми. Они же приезжие, – увидев, что мать хочет возразить, поспешно сказал он.
– Они приехали раньше нас.
– Не намного.
– Все равно, раньше.
– Я к тому времени ихнюю шайку-лейку разоблачил, так что по времени все сходится.
– Но почему они приехали сюда?
– Потому, что меня Родина не так просто в этот медвежий угол направила, – таинственно сказал отец, – а чтобы я вывел преступных главарей на чистую воду. У Пыки вообще фамилия Трапезон, а у Мыки наоборот, Якобхерсон.
– Фамилии уголовные, – согласилась мать, – но ничего не доказывают. Мелешь, как Емеля, а дети слушают.
– Учтите, пионеры, – отец покачал перед нашими лицами пальцем, – это тайна, как говорится, военная. Тань, собирайся на работу, – достал сигареты и закурил, поочередно выдыхая длинную струю дыма то в меня, то в Димку.
Родители ушли на работу.
– Пыка и Мыка – фашисты, – сказал Димка. – Я сразу догадался.
– Не фашисты, а контрабандисты.
– Все равно, они могут украсть меня.
– Зачем ты им нужен?
– Что бы папке отомстить.
– Папка будет только рад, если тебя украдут. Кормить же не надо.
– Это да, – согласился брат, поразмыслив. – Кормить не надо – будет рад. И что нам делать?
