– Лошадь?
– Ну, телега.
– Это они! Садись в машину. Микола, газу!
Я, вздохнув, забрался в салон.
– Мы им сейчас раздерем, как хуту тутси! – кричал отец. – Микола, гони! Теперь они в наших руках.
УАЗ болидом летел по улице. Путь до околицы показался мне невероятно коротким.
– Налево, – командовал отец. – Явно к дороге будут пробираться.
В свете фар, будто пойманный заяц, на асфальте мелькнула телега.
– Вот они! Это Орешниковы! – от крика отца у меня заложило уши. – Ату их!
Машина прыгнула вперед, словно укушенная оводом лошадь.
– Левее!!! – отец распахнул дверцу и шандарахнул из ружья в изумленное ночное небо. – Сигналь!
Кобан надавил на клаксон, разорвав истошным гудком ночь.
– Стойте, выродки! Побью к чертям!
Если в деревне еще кто-то до сих пор спал после выстрела и сигнала, то теперь точно проснулся. УАЗ едва не налетел на телегу, отец высыпался на улицу и размахивая ружьем, орал:
– Лежать! Все лежать! Руки вверх! Ноги на ширину плеч!
– Владимирыч, ты-ты-ты-ты чего? – возле телеги скорчились помощники мукомола Пыка и Мыка.
– Лежать, скоты! – отец врезал Пыке сапогом в бок. – Где поросята?
– Ка-ка-ка-кие по-по-по-ро-ро-ся-та? – Пыка от страха стал заикаться еще больше.
– Васи токаря поросята.
– Владимирыч, – подал голос Мыка, – мы не при делах. Мы никаких поросят не брали.
– Молчи, свинокрад! От тебя не ожидал.
– Да не брали мы поросят, – слегка пришел в себя Пыка.
– Что вы тогда тут делаете?
– Мы это… – замялся Пыка.
– Не юли!
– Короче, комбикорм Капитану продали…
– Воруете, падлы, – ласково сказал отец и зарядил каждому сапогом под ребра.
– Мы это… Владимирыч… мы поделимся… А поросят мы того… не брали…
– Лежите, лишенцы. Встанете – убью. Микола, отойдем.
Отец и Кобан отошли к машине.
– Подрыв основ государственного строя, – солидно сказал отец, – иначе не скажешь. Эти падлы-мукокрады осмелились пойти против меня, представителя государственной власти. Ничего, Микола, они еще за все ответят, – достал платок и звучно высморкался в него. – Скажу тебе по секрету, – понизил голос, – это неуловимые братья Орешниковы.
– Это же Пыка и Мыка, они тут всю жизнь живут.
– Могли маски одеть. Помнишь, как в «Фантомасе»?
– Маски? – Кобан задумался. – Если маски…
– Предлагаю их пристрелить. При попытке к бегству.
– Ты что, Вэ-Вэ? – всполошился сосед. – А если это не маски?
– А если маски? – настаивал отец, давно уже сам поверивший в выдумку с братьями Орешниковыми. – Ты предлагаешь отпустить опасных рецидивистов? Пускай и дальше воруют заборы и разбирают крыши?
– Я не предлагаю… я… может, лучше милицию вызвать? Они разберутся? – просительно посмотрел на отца.
– Никакой милиции. Хватит наматывать сопли на кулак. Я тут шериф, я сам разберусь!
Вернулся к лежащим. Нагнувшись, ухватил Мыку за ухо и стал тянуть, упершись коленом в плечо.
– Ты что, Владимирыч? – Мыка заверещал, как заяц в когтях коршуна.
– Чего орешь?
– Больно же!
– Не бреши, это маска, – ласково сказал отец.
– Ты что, Владимирыч, нет на мне никакой маски!
– Не бреши! – закинул ружье на плечо и ухватил рукой за второе ухо.
– А-а-а! Оторвешь же!
– Ты Мыка, тебе положено длинные уши иметь и с ними мыкаться неприкаянно, – отпустив уши, брезгливо вытер руки об одежду Мыки и, встав, подошел к Пыке.
Пригнувшись, ухватил несчастного за кожу на щеке и начал тянуть вверх.
– Ты в маске!
– Владимирыч, нет у меня маски. Отпусти, все отдадим, что за сено взяли. Больше воровать не будем! Отпусти, Христом богом молю!
