Шрамы Пустоши - страница 5

Дарья издала тихий вздох. В её глазах мелькнула нежность, которую Матвей давно не видел на лицах людей. Она тут же протянула руку, чтобы накормить его. Щенок осторожно потянулся к остаткам утренней тушёнки, жадно проглатывая каждый кусочек.

«Матвей,» – голос Дарьи был полон мольбы. «Мы не можем его здесь оставить. Он же погибнет.»

Матвей посмотрел на щенка, затем на Дарью. Его разум выживальщика кричал о лишнем грузе, о дополнительной еде и воде, о риске. Но когда он увидел в глазах Дарьи эту мольбу, это искреннее сострадание, он не смог отказать. В этом мире, где царила жестокость, любой проблеск человечности был драгоценен.

«Ладно,» – коротко ответил он, неожиданно для самого себя. На его лице появилась редкая, чуть заметная улыбка. «Так будет веселее.»

Дарья осторожно подняла щенка, прижимая его к груди. Он был лёгким, как пёрышко, и его маленькое тельце прижималось к ней, ища тепла и защиты. С этого момента они двинулись дальше уже втроём: Матвей, Дарья и маленький, чумазый щенок на её руках, который теперь стал частью их маленькой семьи, медленно бредущей на Запад по безжалостным Пустошам.

После короткого, но такого важного привала, Матвей и Дарья снова пустились в путь. Их шаги были медленными, но настойчивыми. Матвей поддерживал Дарью, а она крепко прижимала к себе маленького щенка, который, согревшись и насытившись, мирно посапывал у неё на груди. Его присутствие, этот крошечный комочек жизни, странным образом облегчал тяжесть их пути.

«Нам нужно дать ему имя,» – прошептала Дарья, её голос был задумчивым. Она осторожно погладила мягкую шерстку щенка. «Он не может быть просто «щенком».»

Матвей кивнул. В этом мире имена имели значение. Они давали смысл, создавали связь.

Дарья на секунду замолчала, её взгляд устремился вдаль, словно она пыталась что-то вспомнить. На её лице появилась лёгкая, почти неуловимая улыбка, полная нежности и грусти.

«У меня… у меня была собака в детстве,» – начала она, её голос стал тише, почти шёпотом. «Очень давно. Ещё до Вспышки. Её звали… Лучик.»

Матвей посмотрел на щенка. Он был грязным и пыльным, его шерсть была свалявшейся, но его большие зелёные глаза действительно сияли какой-то внутренней чистотой, словно маленькие искорки света в этом тёмном мире. «Лучик,» – повторил он, пробуя имя на вкус. Оно подходило. В нём была надежда, что-то светлое и тёплое, что так отличалось от окружающих их руин.

«Да,» – подтвердила Дарья, прижимая щенка ещё крепче. «Пусть будет Лучик. Он как будто принёс нам немного света.»

И так, их маленький, но уже сплочённый отряд продолжил свой путь. Щенок, уютно устроившийся на руках у Дарьи, стал не просто животным, а символом. Символом того, что даже в самых тёмных Пустошах можно найти искорку надежды, кусочек прошлого, который даёт силы двигаться в будущее. Каждый шаг, каждый вздох теперь был не только ради выживания, но и ради этого нового, хрупкого Лучика, который внёс в их жизнь неожиданное тепло и смысл.

Несколько изнурительных часов тащились словно пыльные бури, каждый шаг отдавался болью в раненых ногах Матвея и Дарьи. Солнце клонилось к закату, окрашивая небо в багровые тона, предвещая скорое наступление холодного и опасного сумрака Пустошей. Усталость навалилась на них тяжелым грузом, и стало ясно, что им срочно нужен привал.

На горизонте показались очертания старой, полуразрушенной заправки, а рядом с ней – небольшого, но удивительно уцелевшего магазинчика. Надежда вспыхнула в сердцах путников. Может быть, им повезет. Матвей, прихрамывая и опираясь на дробовик, осторожно повёл Дарью к зданию. Каждый их шаг был осторожен, ведь даже в таких, казалось бы, безлюдных местах могли скрываться опасности. Лучик, уютно устроившийся на руках Дарьи, тихонько посапывал, его маленькое тельце было тёплым и успокаивающим.