Отец мой был родом из Алтайского края. Я практически ничего о нём не знал. Позже, уже в зрелом возрасте, мне стало известно, что семья отца жила в деревне. Фамилия деда была Красносёлов. Он почему-то был краснодеревщиком. Редкая специальность, таких мастеров и в городах поискать надо. Отец, когда выпивал, постоянно критиковал современную молодёжь, осуждая её за то, что любит красивые вещи. И рассказывал о том, что сам он в таком возрасте ходил в ботинках на деревянной подошве. Он повторял это много раз, я выучил эту байку наизусть и однажды его воспроизвёл. С того момента он больше к этой теме не возвращался.
Впрочем, отца можно было понять. Юного Пашу Степанова отдали в ремесленное училище. Прибавили то ли год, то ли даже три. Семье нужны были деньги – отец был неизвестно каким по счёту ребёнком. Но были ещё моложе его – тётя Шура и дядя Вася. Дядя Вася умудрился найти в Сибири неразорвавшийся снаряд и бросил его в костёр. В результате ему оторвало несколько пальцев, но несмотря на это он стал художником.
Тётю Шуру бабушка родила поздно. Вроде бы в 51 год. Прожила она то ли 92, то ли даже 102 года, ничем не болела. Ходила по магазинам, готовила еду. Вдевала нитку в иголку без очков. Никогда не пользовалась транспортом. С горного Алтая пришла в Новокузнецк к детям пешком. Но, в конце концов, всё-таки подцепила грипп с высоченной температурой. В бреду запуталась в одеяле, упала с кровати и сломала шейку бедра. В таком возрасте кости уже не срастаются, а долгое лежание привело к воспалению лёгких, от чего она и умерла. Похоронили её в Новокузнецке.
Однажды отец повёз меня к ней в гости. Мы поехали втроём. Неля осталась дома. По-моему, бабушке моя мама не нравилась. Но, возможно, я ошибаюсь. Бабушка показалась мне суровой и даже деспотичной. Я ей, по всей вероятности, тоже не приглянулся. Несмотря на её окрик, не стал есть пельмени с картошкой и просил отца скорее уехать.
Черепаново
Из Сузуна наша семья перебралась в Черепаново. Этот город поближе к Новосибирску и более цивильный.
Тогда мне было четыре года. Страшная жара, а я в тёплом шерстяном костюмчике (берегли от воспалений лёгких). Мы идём с бабушкой. Она покупает медовую коврижку. Медовый вкус её помню до сих пор.
Мы проходим мимо железнодорожной станции. Гудки паровозов (тогда ещё ни электровозов, ни тепловозов не было в помине). Какой-то памятник прямо на перроне. Кинотеатр. Крутят фильм «Ночь перед Рождеством». Старый немой фильм 1913 года режиссёра Владислава Старевича. Это был точно не мультик, созданный в 1951 году сёстрами Брумберг. Но мне фильм не нравится. Я начинаю плакать. Вокруг возмущаются:
– Выведите его!
– Ты боишься чёрта? – спрашивает бабушка.
– Нет, я его не боюсь, – отвечаю я. – Просто хочу в туалет.
В Черепаново приезжали к нам в гости бабушкина сводная сестра Наталья Петровна и её родной брат Дмитрий Иванович с женой. Приезды гостей были особыми днями. Бабушка накрывала стол, ставила самовар, и гости выпивали по десять, если не больше, чашек чая. Сахар кололи щипчиками, употребляли его, как в старину, вприкуску. Я слушал их рассказы о времени, когда в России был царь. Им казалось, что это был золотой век. Но старикам время их юности всегда кажется золотым веком.
От дедушки Димы (он просил звать его Митя) я узнал, что он участвовал в Первой мировой войне, был ранен. Но чем занимался в дальнейшем, я не расспрашивал. Дедушка Митя и его супруга, бабушка Поля, были большими молчунами. Впрочем, время было такое. Некоторые откровения порой карались лагерным сроком. Они привезли мне в подарок эмалированный горшок (тогда это было дефицитом). Он был полон пряников.
