Пошла туда, где слышно маму.
– У вас там пусть и остается. – Это не папа. Закрыл дверь, но мне слышно запах.
Спускаемся. Ступеньки в темное уходят, и Ти-Пи взял мою руку, и мы вышли через темное в дверь. Во дворе Дэн сидит и воет.
– Он чует, – говорит Ти-Пи. – И у тебя, значит, тоже на это чутье?
Сходим с крыльца по ступенькам, где наши тени.
– Забыл надеть тебе куртку, – говорит Ти-Пи. – А надо бы. Но назад вертаться не стану.
Дэн воет.
– Замолчи, – говорит Ти-Пи. Наши тени идут, а у Дэна ни с места, только воет, когда Дэн воет.
– Размычался, – говорит Ти-Пи. – Как же тебя к нам вести. Раньше хоть этого баса жабьего у тебя не было. Идем.
Идем кирпичной дорожкой, и тени наши тоже. От сарая пахнет свиньями. Около стоит корова, жует на нас. Дэн воет.
– Ты весь город на ноги подымешь своим ревом, – говорит Ти-Пи. – Перестань.
У ручья пасется Фэнси. Подходим, на воде блестит луна.
– Ну нет, – говорит Ти-Пи. – Тут слишком близко. Еще дальше отойдем. Пошли. Ну и косолапый – чуть не по пояс в росе. Идем.
Дэн воет.
Трава шумит, и ров открылся в траве. Из черных лоз круглятся кости.
– Ну вот, – сказал Ти-Пи. – Теперь ори сколько влезет. Вся ночь твоя и двадцать акров луга.
Ти-Пи лег во рву, а я сел, смотрю на кости, где сарычи клевали Нэнси и взлетали из рва тяжело и темно.
«Когда мы ходили тут утром, монета была», говорит Ластер. «Я еще показывал тебе. Помнишь? Мы стоим вот здесь, я вынул из кармана и показываю».
– Что ж, по-твоему, и бабушку разденут сарычи? – сказала Кэдди. – Глупости какие.
– Ты бяка, – сказал Джейсон. Заплакал.
– Глупый ты, – сказала Кэдди. Джейсон плачет. Руки в карманах.
– Джейсону богатым быть, – сказал Верш. – Все время за денежки держится.
Джейсон плачет.
– Вот, додразнили, – сказала Кэдди. – Не плачь, Джейсон. Разве сарычам пробраться к бабушке? Папа их не пустит. Ты маленький – и то не дался б им. Не плачь.
Джейсон замолчал.
– А Фрони говорит, что это похороны, – сказал Джейсон.
– Да нет же, – сказала Кэдди. – Это у нас званый ужин. Ничегошеньки Фрони не знает. Он светляков подержать хочет. Дай ему, Ти-Пи.
Ти-Пи дал мне бутылку со светляками.
– Пошли обойдем кругом дома и в окно заглянем в гостиную, – сказала Кэдди. – Вот тогда увидите, кто прав.
– Я и так знаю, – сказала Фрони. – Мне и заглядывать не надо.
– Ты лучше молчи, Фрони, – сказал Верш. – А то получишь порку от мэмми.
– Ну, что ты знаешь? – сказала Кэдди.
– Что знаю, то знаю, – сказала Фрони.
– Идемте, – сказала Кэдди. – Пошли смотреть в окно.
Мы пошли.
– А светляков вернуть забыли? – сказала Фрони.
– Пусть он еще подержит – можно, Ти-Пи? – сказала Кэдди. – Мы принесем.
– Не вы их ловили, – сказала Фрони.
– А если я разрешу вам идти с нами, тогда можно, чтоб еще подержал? – сказала Кэдди.
– Нам с Ти-Пи никто не велел тебя слушаться, – сказала Фрони.
– А если я скажу, что вам не нужно меня слушаться, тогда можно, чтоб еще подержал? – сказала Кэдди.
– Ладно, – сказала Фрони. – Пусть подержит, Ти-Пи. Мы зато посмотрим, как там голосят.
– Там совсем не голосят, – сказала Кэдди. – Говорят же тебе, там званый ужин. Правда, Верш?
– Отсюда не видать, что у них там, – сказал Верш.
– Ну так пошли, – сказала Кэдди. – Фрони и Ти-Пи можно меня не слушаться. А остальным всем слушаться. Подыми его, Верш. Уже темно почти.
Верш взял меня на спину, мы пошли к крыльцу и дальше кругом дома.
Мы выглянули из-за дома – два огня едут к дому аллеей. Ти-Пи вернулся к погребу, открыл дверь.
