Но и это было еще не все: крестив ребенка, Джованна дала ему имя Джованни – в честь своего верховного покровителя Иоанна Крестителя (а также и в честь себя, как втайне думал Пьетро). В Умбрии, да и во всей Италии, были тысячи и тысячи мальчиков, мужчин и стариков с именем Джованни, – спрашивается, мог ли Иоанн Креститель быть покровителем каждого из них? Мог ли он заботиться о каждом Джованни, когда их было больше, чем мух знойным летом? Имей жена хоть чуточку мозгов, она должна была бы выбрать для сына другое имя, с которым он мог бы рассчитывать на помощь иного святого покровителя, не столь обремененного заботами о своих земных тезках.
Вернувшись домой, Пьетро решил исправить ошибку жены: он назвал своего сына Франческо. В Умбрии именем Франческо, то есть буквально «французом», звали Мартина Турского, одного из столпов христианской веры, сильного и могущественного святого. Мартин Турский проповедовал не только во Франции, но и в Италии, и пользовался большим уважением здесь. Однако кроме Мартина Турского был еще другой святой Мартин, римский папа, – вот поэтому Мартина Турского и называли «Франческо», дабы отличить от Мартина Римского. Таким образом, имя «Франческо» обеспечивало мальчику покровительство святого Мартина Турского, ведь этот святой отлично понимал, конечно же, в честь кого был назван ребенок.
Было еще одно обстоятельство, которое имело значение при выборе имени для мальчика: Пьетро, торговавший во Франции и восхищавшийся этой страной, надеялся, что его сын со временем откроет собственную контору в Париже, где было куда больше возможностей для сметливого и предприимчивого человека, чем в Ассизи, а имя «Франческо» (на французский лад «Франциск») было понятно французам, – оно звучало для них привычнее, чем Джованни.
Портрет купца. Художник Ганс Гольбейн-Младший
К сожалению, перекрестить ребенка было нельзя (Пьетро предлагал священнику хорошие деньги за это, но тот уперся, как осел), однако в кругу семьи, а затем и в городе мальчика стали звать Франческо, а об имени «Джованни» забыли. Труднее всего было справиться с Джованной, – она нипочем не хотела называть малыша по-новому и приводила кучу возражений на сей счет (вот уж, поистине, сорока!), – но потом и она привыкла, ласково зовя сына «Франчо». Зато когда родился второй ребенок, Джованна проявила больше изобретательности и выбрала для него имя Анджело, обеспечив ему, тем самым, покровительство всех ангелов Господних.
Пьетро не возражал: ангелов у Господа было столько, что с лихвой хватило бы для покровительства всем Анджело на свете. К тому же, Франческо делал столь удивительные успехи, что Пьетро считал его своим главным наследником, а младший сын и по рождению и по способностям занимал лишь второе место.
* * *
В своем новом доме – в том самом, который вызывал такую зависть ассизских жителей, – Пьетро отвел для Франческо три большие комнаты на первом этаже. Франческо уже исполнилось двадцать лет, и он был лучшим из блистательных молодых людей города. Редкая пирушка обходилась без него; он был весел, умен, в меру развязан, прекрасно пел и танцевал. Друзья боготворили Франческо, а девушки сходили от него с ума, да и он отдавал девушкам должное. Пьетро снисходительно относился к этим забавам, ибо Франческо никогда не забывал за весельем о делах и был отличным помощником отцу.
– Ты должен наставить его на путь истинный, – как-то чудесным летним утром говорила Джованна мужу. – Наш Франчо просто от рук отбился, – смотри, чтобы нам не пришлось после плакать! Где он теперь, ты можешь мне сказать? Я зашла в его комнаты, они пусты. То ли он еще не вернулся со вчерашнего вечера, то ли спозаранку опять ушел к друзьям.
