И на этом колонизация прекратила течение своё. Нет, никто не пошёл на белолицых войной. Даже выжившие жители деревни вроде бы покорно убрели вглубь леса. А через три дня лес пришёл в новые анклавы колонистов. И тех не стало. Вместе с колонистами и наёмниками. Отправленные на их поиски отряды постигла та же участь. А через месяц после этого сквозь Обсидиан-тауэр прогулялось стадо зверья, которое возглавляли семиметровые слонопотамы. Специально никого не убивая, но методично разрушая всё на своём пути, звери двигались нескончаемым потоком с полуночи до утра. Конечно, в потоке этом были не только травоядные, и хищники не преминули поужинать наиболее глупыми или наименее подвижными горожанами. Но в основном белое население уцелело, попрятавшись в подвалы, имевшиеся в каждом доме. За ночь цветущий город превратился в дымящиеся руины, а утром жители обнаружили, что непроходимый лес вырос точно по установленной первым договором границе. И так – по всему первичному анклаву. Те же смельчаки, кто попытался шагнуть в чащу, обратно уже не выбрались.
Лучший изумруд в короне империи оказался намертво вплавлен в вулканическое стекло.
Шли годы. Разорённый Обсидиан-тауэр восстановился, обрёл высокие стены, укреплённые магией. Деревянные дома сменились каменными, несколько видов растений были успешно одомашнены и давали обильные урожаи на неистощимой почве. Кусок нагорья Матаришанкара, что попал под контроль империи изначально, был разведан магами земли и геологами. Там возникли первые шахты. С поверхности почти всё, что можно, собрали, но любые попытки шагнуть дальше пресекались джунглями в зародыше. Разумеется, решение этой проблемы нашли: не выходя на поверхность, начали копать под землёй. Входы в шахты располагали на территории анклава, а сами туннели разработок щупальцами потянулись во все стороны.
Первое время это помогало, но вскоре и тут начались проблемы. Во-первых, не везде коренные породы позволяли всерьёз забуриться. Там же, где позволяли, встала проблема логистики: перевозить дары недр под землёй сколько-нибудь заметное расстояние стоило невыразимых денег – даже прииски драгоценных камней и металлов по мере углубления становились всё менее рентабельными. Наконец, вскоре под землёй появились разнообразные существа, из-за которых разработка подземных месторождений стала занятием крайне опасным. То и дело прииски и фактории слали в город панические реляции: то новую разработку завалило вместе с горняками, то горняков съели хищные троллорки, а то и газом заморило всю смену в забое. Как ни старались власти сохранить эти инциденты в секрете, но правда дорожку нашла – и поток работников на новые прииски стремительно иссяк. Люди справедливо полагали, что лучше уж бедным и здоровым, чем не успевшим разбогатеть и съеденным. Да, происходило это отнюдь не в каждой дальней выработке, но никакой закономерности в происшествиях не отметили – ни удаление от границы роли не играло, ни глубина разработок, ни их возраст или интенсивность. ЧП могло случиться где угодно и когда угодно. Словно кто-то в джунглях время от времени разыгрывал горняков в кости. И неумолимо исполнял проигрыш. Последнее особенно пугало. И проект «Подземный спрут» (так оригинально назвали его в разведке) в итоге свернули.
Сегодня единственным полностью безопасным предприятием оставалась добыча мрамора, из которого состояла солидная часть нагорья. Конечно, там вели и глубокую сплошную разведку, и кое-что наши, но результаты работы этих поисковых партий приравнивались по секретности к дипломатической переписке высшего уровня. Даже мэру этого знать не полагалось. Прочие жители Обсидиан-тауэра жили за счёт рыболовства, фермерства да меновой торговли с туземцами. Которые давно уже поняли истинную ценность того, чем владеют, и перестали менять деликатесы и драгоценные ингредиенты для магических эликсиров на связки бус и дешёвые яркие ткани. Курсы обмена более-менее устаканились, и торговцы в целом жили неплохо, однако баснословные дивиденды первых лет сейчас вспоминали со слезой.
