– А ещё уточните, есть ли у него семья и домашние животные, – спокойно ответил Ричард. И репортёр осторожно открыл один глаз. Кажется, его не только не собирались убивать, но даже и бить не планировали.
– Ричард, а как же твои манеры? Ты же мне всю лысину слюнями забрызгал, брюзжа по этому поводу – «вилку держи так, ложку эдак…» – Рей не слишком удачно спародировал голос нанимателя. – «…Где ваши манеры, мистер Салех, не сморкайтесь в платье фрейлины!»
– В задницу манеры, они для высшего общества! Они как цилиндр. Вот скажите, мистер Салех, зачем мне в джунглях шляпа? – Ричард резко развеселился. Или наконец избавился от похмельной тоски.
– Голову от солнца беречь, – рассудительно пробурчал громила.
– Ладно, не слишком удачный пример. Зачем в этом лесу приталенный пиджак?
– Ричард, это не слишком удачное оправдание уничтоженной одежды! – Рей осуждающе наставил на графёныша указательный коготь.
– Вот только не начинайте снова…
⁂
Весь день дипломаты отдыхали и отъедались. Местные жители их не беспокоили, лишь периодически приносили новые корзины и забирали опустошённые. Илая и Рей, кажется, ели непрерывно.
– Господа, а может, попробуем пообщаться с личем в посольстве? – когда солнце опустилось за горизонт, репортёр принялся вглядываться в хищные тени, что клубились за окнами посольского здания. – Он наверняка может знать что-то ценное.
– Мистер Эджин, вы ведь не сталкивались с немёртвыми? – Ричард со всем пылом невротика предавался внезапному отдыху и безделью. Он раскачивался в гамаке и временами кидал себе в рот крупный изюм, глядя в ночное небо.
– Нет, признаться, не доводилось. Но я много читал…
– Не обо всём пишут в книгах, – присоединился к разговору Рей. – Мы его малость дематериализовали. Теперь надо его напитать силой, чтобы ожил. Или хотя бы принести жертву филактерии. А ты знаешь, где он её держит? И я нет. А он не скажет, и вовсе не из вредности – он просто не помнит. Тела нет, мозгов нет – он сейчас, скорее, ловчий дух. Ты же видел, что с Ричардом происходило?
– И что, ничего нельзя сделать? Он ведь успел сказать, что как-то сам обрёл плоть? Мух там ловил… – возразил Илая.
– Мистер Эджин! Немёртвые маги питаются болью и смертью. Чтобы его вернуть во вменяемое состояние, надо его накормить. Желательно кем-то разумным, кто способен осознать свою боль и смерть. Животные этого не могут в нужной мере. Если нет разумных – сгодятся и неразумные. Но нужны сотни живых существ. Нет, безусловно – если хотите, можете этим заняться. Мы вам будем только благодарны.
– Но уважать станем гораздо меньше, – добавил Рей.
– Почему? – Илая вскинул брови.
– Каким надо быть уродом, чтобы несколько сотен зверушек примучить только ради разговора с кем-то? Причём этот кто-то не факт, что вообще что-нибудь полезное знает, – ответил Салех. Он заворожённо смотрел в огонь.
В этот момент с неба рухнул попугай. Не приземлился, а именно рухнул. Птица распластала крылья, словно пытаясь обнять землю, проскрежетала что-то матерно-неразборчивое и бессильно уронила голову.
– Он мёртв? – с надеждой вопросил Илая.
Рей склонился над животным, поднял его и уложил на сгиб руки.
– Нет. Пьян, – ответил громила, принюхавшись. – Бедная птичка! Ничего, возьмём тебя в столицу, я знаю там одного гипнотизёра, он привьёт тебе отвращение к алкоголю. Алкоголизм – болезнь, и он лечится…
– Мистер Салех крайне сентиментален. Это у него профессиональная деформация, – охотно пояснил позицию душехранителя Ричард, откровенно потешаясь. Кажется, Эджин искал возможность украсть бессознательного попугая и сделать с ним что-то нехорошее. Рей осуждающе погрозил ему когтистым пальцем.
