– Ты чего? – возмущенно спросил он, потирая лоб. – Сама же первая начала!
– Ты меня неправильно понял, дурашка, – ласково сказала я. – Ты не мой лично, а наш! Наш общий!
– Групповуха?! – в его глазах сверкнуло любопытство, смешанное с азартом.
Поэт тут же разбил все его радужные мечты, сунув под нос кукиш.
– Наш, – пояснил он, – это значит, отныне ты состоишь в нашей целительской группе. И попробуй сказать нет. Обратно всех птиц затолкаем.
– Зачем заталкивать? – спросила Мышь. – У нас своя есть. Одной вполне хватает.
Парень смотрел на нас, как на тронутых. Помолчал, подумал, по нашим взглядам понял, что лучше не спорить, и смирился с неизбежным.
– Имя, брат, имя, – потребовал Поэт.
– Роман Антонович Фокин. Можно просто Раф.
Так в нашей группе появился четвертенький.
– А сколько глаз у нас? Четыре! – подозрительным по стихрованию тоном проговорил Поэт.
– Мы циклопы? – уточнила Мышь.
– Это я про третьи глаза! – встопорщился Поэт. – У нас же их четыре, правда?
– Без базара, – припечатал Раф. И посмотрел на меня влюбленным взглядом.
Мне очень захотелось поймать Пашу и расспросить, какое-такое зелье было в той бутылочке. Есть подозрение, что приворотное.
Глава 4. Ключ от телефона
«Предсказываю будущее по зачетной книжке!»
Мышь, но кто-то уже сказал это до нее
– Приду поздно, – сказала я, вышла из дома, закрыла дверь на ключ.
И сразу почувствовала взгляд.
За забором, возле калитки, стояли и смотрели на меня в дыру меж досок.
Забор покосился, доски разболтались, калитка еле держится, в который раз не без досады подумала я. Крикнула:
– Эй, таинственный незнакомец, а таинственный незнакомец!
Ни звука в ответ.
Прошла к калитке, открыла. Чуть не прилипла к железной скобе голой рукой. Быстро согрела дыханьем ладонь, натянула перчатку – рука сегодня пригодится. Показала зубы невинно хлопающему глазами Рафу.
– О, – делано изумился наш четвертенький. – Женя! Привет! А ты что, тут живешь?
А то ты не знаешь.
Не люблю, когда меня называют по имени. Маман, видите ли, всегда хотела, чтобы ее ребенка звали Женей – как подругу смелого и честного Тимура Гараева с известной командой, героя ее детства. В общем, хотела она, а крайней оказалась я. Ничего не имея против дочери красного командира и даже где-то любя популярную некогда повесть, я все же назвала бы свою дочь по-другому.
«Родишь свою – называй как хочешь», – сказала маман в ответ на претензию наследницы.
– Привет, Рома, – а получи-ка ты ответочку за «Женю».
Раф принял «Рому» стоически. Даже улыбнулся кончиками губ.
– Ты, конечно, просто мимо проходил.
Я не спрашивала – констатировала факт.
– Точно, – с готовностью кивнул он. – Я – мимокрокодил.
– У друга, поди, ночевал.
– Ага.
– Вместе к экзамену готовились, – продолжала я сеанс ясновидения.
– Женька, ты молодец. Прям как Мышь, все знаешь.
Вот интересно, почему Мышь у его Мышь, а не Варвара?
– И где же твой друг?
– Так у него завтра экзамен, – не моргнув глазом ответил Раф.
Молодец, подготовился.
Надеюсь, к экзамену тоже.
– Пошли, – вздохнула я.
Дела не позволяли прийти в общагу, отыскать Пашу Пашину и выспросить про содержимое той бутылочки. Неужели действительно приворотное?
С самой первой встречи, когда мы вытащили из его головы целую стаю, Раф упорно мозолил мне глаза. Я пряталась в библиотеке, не выходила из дома, пробиралась в магазин огородами, невзирая на препятствия – в огородах лежали нехилые такие сугробы, и все равно натыкалась на него постоянно и повсеместно. Он предлагал вместе готовиться к экзаменам, а то, видите ли, за год все забыл и может завалить сессию. Я подсовывала ему Поэта, который радостно соглашался помочь товарищу. Раф скрипел зубами, но преследований не прекращал.
