Самый многообещающий объект для дедукции исчез, и Старый тоже это понял.
Я видел растущую досаду брата в его сжатых кулаках, напряженных плечах и в том, как он судорожно метался взглядом от одной двери к другой в поисках человека, доступного для изучения. Доступного для понимания.
– Вот зараза, – выдохнул братец.
Время уходило, от двух минут оставались лишь секунды.
Но тут он выпрямился в полный рост и повторил:
– Вот зараза!
Однако на этот раз фраза прозвучала по-другому. Не просто громче, а веселее. Почти радостно.
– Вон тот малый. Там.
Старый указал на человека на противоположной стороне улицы, только что вышедшего из убогой лавчонки. Крошечного роста, но только это я и успел заметить, поскольку он отвернулся и поспешил прочь, не дав мне разглядеть лицо. Однако человечек явно был одет в американском стиле, в темный костюм и гетры, и не носил косу.
Китайцы без длинного хвоста попадаются примерно так же часто, как лошади без копыт, рыбы без плавников или банкиры с доброй душой. Поэтому казалось, что Густав нашел белого. И тут же начал холмсить.
– Он врач, – объявил брат, глядя через улицу вслед мужчине. – Уважаемый в своем районе, состоятельный… до недавних пор. На него свалилась полоса неудач, поставившая его в трудное финансовое положение. К тому же бедолагу крепко потрепало. Физически, я имею в виду. Но он потихоньку встает на ноги. Может, по виду и не скажешь, но он крепкий орешек.
Мы вместе перешли через улицу и зашагали по хлипкому деревянному тротуару.
– Ладно, я впечатлен, если только твои догадки сто́ят хоть полушку, – проворчал я. – Может, расскажешь теперь, как ты вывел все это одной дедукцией?
– Не нужно никакой дедукции, – протянул Старый и взглянул на меня, подняв бровь, что заменяло ему нахальную улыбку. – Мы его знаем. Это доктор Гэ Ву Чань.
У меня отвалилась челюсть.
– Док Чань? С «Тихоокеанского экспресса»? Быть не может!
Но, взглянув еще раз на фигуру впереди, я понял, что это и правда может быть наш старый знакомый.
Он казался чуть шире в плечах и толще, чем вежливый ухоженный китайский джентльмен, с которым мы познакомились в нашем первом и единственном рейсе в качестве полицейских Южно-Тихоокеанской железной дороги. Но рост совпадал, и прическа тоже: Чань был единственным виденным мной китайцем без косы. Мужчина слегка прихрамывал, но последнее, что мы слышали о доке Чане, – что его ударили по голове и сбросили с поезда, который нам было поручено охранять.
– Вот черт. Кажется, это и правда он. – Я ускорил шаг, так что едва не бежал. – Эй, док, постойте! Док!
Коротышка даже не оглянулся, и у меня возникла мысль, что Старый все же ошибся. Но я продолжал погоню, уже предвкушая расстройство на лице брата, когда «доктор Чань» окажется доктором О’Грейди, дантистом, или мистером Штейном, торговцем энциклопедиями.
– Док, это вы? Ау-у!
Я уже почти мог дотянуться до плеча мужчины, когда он наконец остановился и начал поворачиваться ко мне.
– Простите, сэр, – заговорил я. – Хотел спросить…
Фразу я не закончил по двум причинам.
Во-первых, это действительно оказался доктор Чань.
А во‑вторых, меня прервали дерринджер у него в руке и вспышка выстрела, направленного прямо мне в лицо.
