– Черт, док! – завопил я, инстинктивно присев и закрыв голову руками. – Мы не виноваты, что вас сбросили с поезда!
Чань выпучил глаза за круглыми очками в проволочной оправе.
– Верзила?! – И он опустил глаза на свой дымящийся дерринджер, как будто не понимая, как тот оказался у него в руке. Потом док бросил пистолет на тротуар, и в этот момент к нам подбежал брат.
– Старый? – пролепетал Чань. – Я… мне очень жаль.
– Эй, перед ним‑то чего извиняться, – буркнул я, снова выпрямляясь. – Это мне чуть не продырявили тыкву.
Густав вдруг сдернул свой стетсон и принялся бить им меня по голове.
– Какого черта? – закричал я и вырвал шляпу у него из рук. – Ты‑то чего на меня набросился?
Старый указал на мою макушку:
– У тебя до сих пор волосы дымятся.
– Боже милостивый!
Я нахлобучил братнин стетсон «Босс прерий» на голову и натянул до самых глаз, а через пару секунд снял.
– Погасло?
– Погасло, – подтвердил Густав и забрал шляпу.
Я осторожно провел пальцами по волосам. Клок надо лбом был теплым на ощупь и ломким, а зуд над глазами медленно переходил в неприятное дерганье.
– Теперь я знаю, каково быть спичкой.
– Мне очень жаль, – повторил Чань, на сей раз извиняясь перед нужным Амлингмайером.
– О, не беспокойтесь, док, – съязвил я. – Видимо, некоторые так на меня реагируют.
– Это произошло совершенно случайно, я…
Чань развернулся и бросился обратно к той самой лавке, откуда появился минуту назад, – маленькому, набитому всякой всячиной заведению с надписью по-китайски над дверью и чем‑то вроде гигантской волосатой морковки в витрине.
– Подождите здесь! Пожалуйста! – крикнул доктор через плечо, после чего вытащил связку ключей, отпер дверь в лавку и исчез внутри.
– Очень надеюсь, что он пошел не за дробовиком, – сказал я.
Старый шагнул к канаве и извлек оттуда мою шляпу.
– Не бойся. Он такой мазила, что даже из пушки в тебя не попадет. – И брат вручил мне помятый котелок. Сбитый выстрелом, тот перевернулся и упал в кучу коричневатой грязи, а к тулье прилипло несколько полосок чего‑то похожего на гнилое мясо.
– Мне, однако, чертовски везет последнее время с головными уборами. – Я отряхнул шляпу и продел пальцы в две свежие дырки с рваными краями. – За два месяца второй раз сбивает пулями. Может, пора, как Джону Эпплсиду, носить на голове горшок [11].
– Уж не глупее, чем этот твой котелок.
– А-а, ты просто старомодный.
За спиной брата я заметил нескольких торговцев, которые продолжали пялиться на нас, стоя перед своими лавками.
– Только не бросайтесь все сразу мне на помощь! – крикнул им я. – А то еще отдавите друг другу ноги!
Повернувшись в другую сторону, я обнаружил ту же картину: лавочники и покупатели настороженно смотрели на нас, не пытаясь предложить помощь, но и не уходя.
Я поднял перед собой котелок.
– Кто‑нибудь хочет купить шляпу?
Желающих не нашлось – да и вообще никакой реакции не последовало. Все продолжали молча глазеть.
– Сколько, однако, человеколюбцев собралось.
– Просто привыкли не лезть не в свое дело, вот и все. – Густав наклонился и поднял брошенный Чанем дерринджер. – Обстановка не так уж отличается от скотопрогонных городков, где нам приходилось бывать.
– Пожалуй… только разве кто‑нибудь из местной полиции не пришел бы поинтересоваться, что к чему? – Я еще раз осмотрел улицу в обоих направлениях и увидел только китайцев, но никто из них не носил синюю форму. – Знаю, что Фриско славится свободными нравами, но не думал, что тут принято стрелять на улице без того, чтобы не прибежал хотя бы один коп.
