Брат пожал плечами.
– Может, полиция туговата на ухо, если стреляют в Чайна-тауне.
Чань тем временем выскочил из лавки, сжимая в руках маленькую блестящую жестянку.
– Вот, Верзила. – Он протянул жестянку мне. – Лечебный бальзам. Чтобы кожа не слезла.
– Кожа? Слезла? – Я осторожно поднес руку ко лбу, слегка коснулся кожи кончиками пальцев и вздрогнул от боли. – Проклятье. Мне что, весь череп опалило?
– Ну, не знаю насчет опалило, – несчастным голосом сказал Чань, все еще протягивая мне бальзам, – но кожа действительно… слегка покраснела.
– Тебе как будто утюгом по голове прошлись, – подтвердил Старый.
– Ох, просто красотища. – Я с подозрением глянул на жестянку Чаня. В центре виднелся комок похожей на воск зеленой пасты, как будто топленое сало смешали с толченым горохом. – Говорите, с этим быстрее заживет?
– Еще бы. – Чань зачерпнул немного мази и протянул перепачканные липкой зеленью пальцы к моему лицу. – Пожалуйста. Разрешите мне.
Я позволил ему размазать снадобье по лбу. Боль затихла практически мгновенно. Однако был и побочный эффект.
– Господи, док, – буркнул я, с отвращением принюхиваясь, – что там такое намешано?
– Травы. Толченые корни. – Чань отступил на шаг и проинспектировал результаты своих трудов, что избавило его от необходимости смотреть мне в глаза. – Всякая всячина.
– Ваша «всякая» воняет, а «всячина» смердит. – Я напялил безнадежно испорченный котелок на голову. Он тер обожженную кожу, но я готов был потерпеть, лишь бы не так воняло. – Как я выгляжу?
– Отлично, – заверил Чань.
– Как дурак, – заявил Густав.
Я вздохнул.
– Правда… мне очень жаль, – повторил доктор.
Пришлось примирительно махнуть рукой.
– Ладно, это же была случайность. Хватит уже извиняться.
– Хотелось бы, однако, узнать причину, – добавил Старый.
Чань, кажется, впервые заметил окружающих нас со всех сторон зрителей. Он оглянулся на высыпавших на улицу китайцев, которые вылупились на нас, как дети на парад в цирке.
– Да. Непременно. Пожалуй, мы могли бы обсудить дело за столом. Я как раз собирался обедать, и для меня будет честью, если вы присоединитесь ко мне. Как гости, конечно. В качестве извинения за случившееся.
– Ладно, – кивнул Густав. – Спасибо.
– Идет, док, – вставил я. – Да что там, за бесплатный обед можете стрелять в меня, когда пожелаете.
Чань виновато улыбнулся и пошел закрывать свою лавку. То, что я успел разглядеть через открытую дверь, никак не походило на врачебные кабинеты, которые мне случалось видеть. Вдоль стен тянулись ящики и корзины, полные, судя по всему, орехов, ягод и кореньев. Поскольку Чань именовал себя доктором, я предположил, что это аптека… однако, похоже, беличья.
Заперев дверь, док отвел нас за угол в тихий, тускло освещенный ресторанчик, где нам подали вкуснейшую еду.
Конечно, китайская кухня нам с братом давно не в новинку. Здесь, на Западе, в каждом городе, вне зависимости от размеров, есть китайские забегаловки, и мы со Старым никогда их не пропускаем, поскольку у тамошней еды есть два достоинства, пренебрегать которыми люди с нашим заработком не могут себе позволить: она горячая и дешевая.
Однако заведение, куда привел нас Чань, ничуть не походило на продуваемые сквозняками хижины, в которых мы привыкли уплетать чау миен с курятиной. Начнем с того, что здесь было чисто, а вдобавок еще и нарядно: на стенах висели яркие шпалеры, каждый дюйм резных деревянных панелей покрывал причудливый орнамент. Остальные посетители выглядели состоятельными: тучные, болтливые и веселые. Некоторые даже были одеты по-американски, как Чань.
