Никита, хоть и был лишь немногим старше Ильи, уже имел большие округлые залысины. Его волосы, цвета потускневшей бронзы, коротко подстриженные, на висках плавно переходили в редкую бороду. Лицо тысячника всегда выражало суровую сосредоточенность, а высокий, покатый лоб пересекали глубокие морщины, словно следы от когтей неведомого зверя. Он внимательно следил за дружинниками, напоминая коршуна, высматривающего добычу. Тёмные вразлёт брови над глубоко посаженными голубыми глазами и длинный, острый нос ещё больше усиливали это сходство.
Поймав взгляд Ильи, он потупил глаза и коротко покачал головой.
– Что, хотите мне что-то сказать? – заметив выражение лиц приближённых, спросил Владимир.
– Нет, – тут же отозвался Илья. – Дружина просто устала, вот и плетутся еле-еле.
– Да, – глухо подтвердил Никита. – Так и есть.
Княжич промолчал.
Он знал, что военачальникам есть что сообщить, но они предпочли хранить молчание. Войско до сих пор не вполне привыкло к нему. Его брат, Олег, был слишком уважаем ратниками, чтобы они так быстро приняли нового командующего.
"Будь это приказ Олега, они бы босиком по снегу бежали, что есть мочи", – хмуро подумал он, наблюдая, как неровный строй постепенно заполняется людьми.
– Ладно, пленных допросили?
Он перевёл взгляд на троих разбойников, стоявших неподалёку, в двух десятках шагов от него. Худые, сгорбленные фигуры, облачённые в черно-коричневые лохмотья, напоминали остовы деревьев, опалённых лесным пожаром и безжизненно торчащих из земли. Они молчали, окружённые стражей, со связанными за спиной руками, опустив глаза и не шевелясь, словно заледенев на пронизывающем ветру.
Княжич невольно нахмурился.
При виде этих жалких, истощённых людей – вчерашних крестьян, – он не мог понять, как они отважились на грабёж и убийство таких же, как они сами: рыбаков, охотников, земледельцев.
– Допросили, – негромко ответил Никита. – Ничего нового. Вёл их какой-то Ерась. Перед битвой свои же и зарезали его. Напились и принялись делить добычу. Мишки-разбойника с ними не было. По их словам, это последняя крупная банда по эту сторону Зыти. Остальные отправились в Ротинец на зимовку.
Владимир коротко кивнул.
Действительно, ничего нового. В его дружине именно Никита отвечал за сбор сведений о противнике. Пленных тоже обычно допрашивал он. Княжич знал, что методы тысячника были действенными, а потому не сомневался в сказанном им.
Как источник знаний, пойманные разбойники были бесполезны. Однако Владимир собирался извлечь из них иную, не менее важную пользу.
– Хорошо, – сказал он, глядя, как под крики сотников дружина завершила построение. – Пора начинать.
Стремительным шагом командующий направился к пленным, стоявшим перед строем. Остановившись чуть впереди, между разбойниками и войском, княжич окинул преступников холодным взглядом, затем громко произнёс, обращаясь к замершим ратникам:
– Мы хорошо бились сегодня! Многие из наших друзей пали, защищая княжество и святую веру!
Дружинники угрюмо смотрели на Владимира, прищуриваясь от студёного ветра.
– Который раз мы уже встречаемся с врагом лицом к лицу? Не сосчитать! – Голос княжича гулко разносился над заледеневшей равниной. – Но я собрал вас не для того, чтобы вместе считать наши битвы. Нет! Я сделал это, чтобы напомнить вам о важном!
Он шагнул к одному из разбойников и, указав на него, продолжил:
– Всех этих сражений могло бы не быть! Все наши павшие братья могли бы стоять сейчас рядом с нами, если бы не такие, как они! Из-за этой своры, без веры и чести, мы уже который год вынуждены замерзать в этих полях. Свора, забывшая, кто она! Предавшая своего бога и своего князя!
