Гай шёл по коридору второго этажа, прислушиваясь к звукам. Где-то смотрели телевизор, где-то играли в ФИФА-2018. В душе тоже кто-то мылся, шумела включённая вода. Гай зашёл в санитарный блок и вымыл руки тепловатой водой. Здешняя вода годилась только для мытья, пить её было запрещено, хотя местные употребляли её без всяких последствий. Он сполоснул руки до локтя и плеснул в лицо несколько горстей воды. Из душа вышел Сергей из отдела снабжения, по грудь замотанный полотенцем. Салют, сказал он. Здорово, ответил Гай и выключил воду. Он пошёл по коридору за Сергеем, при ходьбе переваливающимся с ноги на ногу, как утка. Он почему-то считал это признаком крутости. Через несколько секунд Гай уже открыл дверь своей комнаты, а Сергей ковылял дальше, роняя на линолеум капли воды. По этим каплям, как по крошкам хлеба в сказке, его можно было выследить. Ключ, как всегда, застрял в замке и Гай несколько секунд аккуратно шевелил его в скважине, как домушник. За девять месяцев командировки и Гая так и не возникло чувство дома или какого-то уюта при возвращении сюда. Здесь ничто не напоминало о нём, не было ни фотографий, ни украшений, ни памятных личных вещей. Все его вещи помещались в шкафу и в тумбочке, и их можно было без жалости оставить и уехать навсегда. Гаю нравился его спартанский незатейливый быт, ему не нужно было ни о чём беспокоиться, ему наконец-то здесь, в нескольких тысячах километров от дома удалось избавиться от гнёта вещей, как монаху-отшельнику, любителю саранчи, или дервишу.
Герман лёг на застеленную серым одеялом койку и заложил руки за голову. Два года назад он даже не представлял, что жизнь так круто изменится, только ему было непонятно, к худшему или лучшему приведут эти изменения. Сейчас самое время закурить, если бы он курил. Гай посмотрел на часы ‒ было только начало второго, самый разгар жары. Кондиционер он никогда не выключал, здесь по-другому было не выжить. Так делали все, а конденсат от внутренних блоков собирался в специальную ёмкость, и эта вода использовалась для технических нужд.
Незаметно Гай задремал, проснулся от того, что затекли закинутые за голову руки. Он снова посмотрел на часы, перевернулся на бок и уснул. Дневной сон стал для него нормой, больше здесь было нечем заняться.
Разбудил его сигнал оповещения на телефоне. Гай поморгал глазами, привыкая к свету. Во сне он натянул на себя одеяло от холода. Он посмотрел на экран телефона. Сообщение от Конона, в четыре состоится совещание, посвящённое производству работ на объектах. Гай поморщился. Опять старый болван будет читать нотации, вспоминать, что в его молодости на комсомольских ударных стройках всё было по-другому. Гай не понимал, что такой замшелый осколок прошлого, как Мефодий Кириллович Конон делает у итальянцев в их относительно передовой организации. Конон работал с итальянцами больше двадцати лет, попал к ним в те времена, когда они осваивали бескрайние сибирские просторы, строили одну из веток газопровода с Ямала до Смоленска. Мефодий Кириллович всегда занимал какие-то невнятные должности вроде директора по развитию, или директора по взаимодействию с развивающимися рынками. Гай не знал точно, как сейчас называется должность Конона, сам Мефодий Кириллович считал, что отвечает за идеологию и корпоративный дух организации. Он два или три раза в месяц приезжал из центрального офиса в столице и устраивал длинные скучные бесполезные совещания, искренне считая, что таким образом укрепляет дисциплину, повышает производительность и мобилизует корпоративные скрепы.
