След механической обезьяны - страница 23



– Я сразу тоже так подумал – сплю. Потом понял, не сон это, обезьяна настоящая! А в лапе у нее что-то зажато, подошла к кровати, уперлась и вдруг говорит: «Здравствуй, Евсеюшка!»

– Прямо так и сказала – Евсеюшка?

– Прямо так и сказала, и голос у нее точь-в-точь как у моей покойной жены. Я глаза-то открыть открыл, а вот пошевелиться не могу, лежу как дубовая колода у нашего амбара. А обезьяна стоит надо мною и лапами в воздухе машет, как обнять хочет…

– Дальше! – Начальник сыскной, чтобы приободрить старика, коснулся его плеча.

– Ну, я собрался с духом и спрашиваю: «Это, мол, ты, Ольга?» Мою жену Ольгой звали. После этих слов обезьяна вздрогнула и выронила то, что держала в руке. Это был пузырек с камфорой, который тут же и разбился.

– Зачем она пришла к вам с лекарством?

– Да не знаю я, может, ошиблась!

– Говорите, вздрогнула после того, как вы обратились к ней, назвав Ольгой?

– Да, вздрогнула!

– Но разве игрушка может вздрогнуть, разве она вообще может испугаться?

– Игрушка не может! – ответил старик, потом добавил, как бы разъясняя: – А вот если в нее душа вселилась… Духи, они пугаются, это я точно знаю…

– Когда умерла ваша жена? – спросил фон Шпинне.

– Давно!

– Это мне ни о чем не говорит. Сколько лет прошло?

– Лет тридцать, наверное… – сказал старик.

– И вы до сих пор помните ее голос?

– Помню! – неуверенно кивнул Евсей.

– И не сомневаетесь, что это был голос вашей покойной жены?

– Нет…

– Хорошо, это я понял. Что было потом, после того как обезьяна выронила склянку?

– Она повернулась и вышла из комнаты!

– Вы не посмотрели, куда она пошла?

– Я хотел, даже вскочил, но наступил на стекло и порезал ногу…

– Можете показать шрам от пореза?

– Зачем? – удивленно посмотрел на фон Шпинне старик. Затем удивление в его взгляде сменилось догадкой. – Вы думаете, я вру?

– Нет! Просто привычка все проверять! Служба в полиции делает человека подозрительным!

– Понимаю, я, признаться, сам такой, тоже на слово не верю, все проверяю и перепроверяю… Вот и со мной был такой случай…

– Вы вначале покажите порез, а затем уж и расскажете, какой с вами был случай, – оборвал старика начальник сыскной.

– Да, да, конечно! – Евсей, кряхтя, нагнулся. Вначале снял тапку на войлочной подошве, затем с электрическим потрескиванием стянул шерстяной носок, оголяя белую ногу с узловатыми пальцами и синими жилами. – Вот! – старик показал Фоме Фомичу подошву.

– Но здесь ничего нет!

– Как нет? – Евсей ощупал стопу. – Действительно, ничего… – проговорил удивленно, а потом, прихлопнув себя по лбу, воскликнул: – Вот я дурак, это ведь не та нога, я другую ногу порезал!

– Ну, в таком случае покажите мне ее! – спокойно глядя на Евсея Марковича, сказал начальник сыскной.

– Сейчас!

На другой ноге Фома Фомич увидел зарубцевавшуюся рану величиной с вершок.

– Ну что, довольны? Заставили старика разуваться, носки снимать, думаете, легко все это?

– Нет, но в жизни человек делает не только легкое, но и тяжелое, тем более я ведь не сильно настаивал, вы сами согласились снять носки!

– Это верно. А что же мне прикажете делать, раз полиция требует? Вот я и снял!

– Да помилуйте, разве я требовал? Я просто вас попросил об одолжении, вот и все! – сказал тихим голосом фон Шпинне.

– Одолжение? – с ехидством в голосе переспросил Евсей. – Я-то думал, это приказ, напугался, даже в ногах запутался…

– Да-да… – бросил начальник сыскной, подозревая, что не случайно старик спутал ноги.