С трудом подбирая нужные слова, Кевин попытался объясниться с местными жителями. Оливер терпеливо ждал, пока закончится их разговор. Он внимательно вглядывался в лица собеседников, и от него не укрылось то, как удивление вместе с недоверием друг к другу отразилось на этих лицах.
– Что-то не так? – спросил он у Кевина.
– Странные они какие-то, – пояснил штурман. – Говорят, что никаких турок в окрестностях Иерусалима не было и нет.
– Как нет? Вчера только мы облетали их позиции! Неужели за эти сутки армия под командованием генерала Фалькенхайна испарилась?
– Нет, Оливер, здесь другое, – задумчиво произнес Кевин.
– Что же?
– Мужчина говорит, что в городе полно римских солдат, и начались массовые гонения христиан. Вот они тоже решили убежать. Возможно, их уже ищут…
– Римские солдаты? Что за бред! Этот иудей, наверное, просто сумасшедший. Или накурился какой-то травы.
– Я так не думаю, Оливер, – сказал историк.
– А как иначе понимать его слова?
– Пока не знаю, но начинаю догадываться.
– О чем?
– Ты читал Уэллса? – спросил Кевин. – «Машину времени», например.
– Нет, не читал, – ответил пилот. – Мне и читать-то некогда, все время служба…
– Так вот, – продолжал Кевин, – мне кажется, что мы с тобой каким-то образом оказались не в будущем, как герой в романе Уэллса, а в прошлом нашей человеческой истории – в эпохе римской империи.
– Ты с ума сошел! – воскликнул Оливер. – Как такое может быть?
– Не знаю. До сих пор я полагал, что перемещения во времени – это лишь выдумка писателей фантастов.
– А я и сейчас так думаю, – твердо заявил пилот. – Тут просто какое-то недоразумение. Ты уверен, что правильно понимаешь этих людей?
– На сто процентов, – ответил Кевин. – Они действительно говорят на арамейском языке. В наше время этот язык уже мертв. Существуют лишь словари и древние тексты с комментариями. Я посвятил изучению этих текстов несколько лет. Поверь, Оливер, я не ошибаюсь.
– Предположим, – согласился пилот. – Но мог ли ты с уверенностью знать там, в Лондоне, что здесь, на этой древней земле, не осталось никого, кто бы сохранил язык своих предков?
– Я почти уверен в этом. Примерно, в седьмом веке нашей эры арабы захватили Ближний восток, и арабский стал постепенно вытеснять язык древних иудеев. Это продолжалось еще несколько столетий, но, в конце концов, арамейский умер, как в свое время умерла латынь.
– Марэ! – вдруг позвал незнакомец. – Хазэ мика!
Кевин оглянулся.
– Эаре кадаша ди-дхав, – сказал тот. – Толь!
– Лэт, – замялся штурман.
– Лэма мэсарав ат?
Кевин пожал плечами.
– Шальхуни вэ итэта![4] – взмолился незнакомец.
– Мы не задержим вас, – сказал Кевин. – Не бойтесь, мы не причиним вам зла.
Затем он перевел Оливеру свой последний диалог с путником.
– Похоже, они действительно куда-то торопятся. Или от кого-то бегут. А знаешь, спроси их, какой сейчас год, – предложил пилот. – Сейчас мы все выясним.
Кевин задал этот вопрос. Незнакомцы переглянулись.
– Тридцать четвертый, – ответил путник.
– Я так и знал! – воскликнул Кевин, и на его лице отразилась целая гамма эмоций. Он повернулся к пилоту и добавил: – Оливер, мы действительно в начале нашей эры! И перед нами – одни из первых христиан! Представляешь?
– Я не разделяю твой энтузиазм, – хмуро ответил пилот. – Не забывай, что нам еще нужно как-то выбираться отсюда.
– Из первого века?
– Из двадцатого! Здесь идет война!
– Ты не понял! – воодушевленно возразил историк. – Пока мы находимся в другом времени, нам с тобой ничего не угрожает! Турок здесь нет! И никакой войны здесь нет! Я имею в виду – нашей войны…
