Благодаря заботе Клары и целеустремлённости армянских врачей, не желавших подвести коллегу, они делали всё возможное, чтобы сохранить ногу!
На следующий день Антуан пришёл ко мне в больницу – это был самый счастливый день после землетрясения. Я испытывала такую радость от того, что рядом родной человек, что нога цела, что я снова смогу ходить!
В тот момент я поняла, что можно сломать систему, и при этом не сломаться самой!
Ведь в Италии все врачи-профессионалы в один голос советовали остаться и спасти ногу, но по их вердикту «спасти» означало ампутировать ступню»…
***
После больницы жизнь постепенно вошла в свою колею, хотя всё было не так, как раньше. Не хватало еды, одежды, света, тепла, общения…
Всё стало не просто непривычным, а необходимым минимумом. За всё это время помощи семье Эльмиры не доставалось…
Все новые вещи получали те, кто не пострадал от землетрясения. Как и всегда, богатые получали больше – люди с влиятельными связями, те, кто даже не пострадал и находился в другом городе, в частности, в Ереване. Именно там распределялись платья, костюмы, шубы и тому подобное. Поношенное доставалось бедным.
За всё это время Эльмира и её сестра получили только одни новые кроссовки; их счастью не было предела – они потом носили эти кроссовки долго и с удовольствием!
***
«Постепенно возобновились занятия в школах. Называть это «хождением в школу» – слишком громко. Мы просто собирались в палатках, и нашей главной задачей было выжить в этом холоде. Кто как мог: в каких-то тряпках, старой обуви… всё, что могло хоть немного согреть наш импровизированный класс.
Первые месяцы, первые годы были самыми трудными. Вместо уроков все делились своими историями, а я, как всегда, не хотела рассказывать о своей боли.
После встречи в больнице я больше не видела Антуана. Он был сильно занят организационными делами, и я всё время скучала по нему.
Общаясь с Антуаном, которому на тот момент было 26—27 лет, я узнала, что многие юноши и девушки в его стране не женятся и не выходят замуж в таком возрасте, и я спрашивала, почему?
Он объяснял, что в их культуре не принято так рано создавать семью. Для них важнее образование и карьера, а уже потом создание семьи. Эта информация никак не укладывалась в моей голове, потому что в моём мире действовали другие законы. Для нас самым важным было закончить 10-й класс и обязательно выйти замуж. Если девушка заканчивала 10-й класс и в течение года не выходила замуж, ей было очень сложно потом найти пару, потому что считалось, что с ней значит что-то не так.
Парни могли жениться позже, а вот для девушки это был приговор. Поэтому уже с шестого-седьмого класса родители потенциальных женихов начинали присматриваться, узнавать, рассматривать, какая девушка достойна стать членом их семьи. «Достоинство» заключалось в покорности, красоте, умении хорошо убираться и готовить, и, самое главное, в уважении к старшим. Выходя замуж, девушка не шла за наслаждением жизнью, а шла угождать родителям жениха, братьям, сёстрам, а уж потом, как женщина, рожать детей. О любви речи даже не шло!
Я не представляла жизнь без любви. С двенадцати лет, читая книги, такие как «Граф Монте-Кристо» и «Джен Эйр», я мечтала выйти замуж только по любви.
И когда Антуан рассказывал, что для них важно сначала сделать карьеру, потом найти любимого человека, жить, наслаждаясь жизнью, и уже потом рожать детей (женщины в его стране рожают, начиная с 30—35 лет), я понимала, что в моём мире это было неприемлемо, но в глубине души такой менталитет мне нравился больше!
