Тут я снова получил тычок отверткой в спину и услышал злобное шипенье сзади:
– Сейчас или никогда. Побежали отсюда, тупая твоя жидовская морда! И помни, сначала налево!
И тогда я, изумляясь самому себе, вдруг выскочил из-за своей парты и побежал к распахнутой двери мимо майора и его оторопевших подчиненных, выкрикивая на ходу что-то невообразимое вроде «пожар!», «атас!», «тревога!», «майна!», «русские идут!», «глобальное потепление!» и прочие страшные слова, что только приходили мне в голову.
Следом, судя по топоту, бежал Стас, но он бежал молча. Видимо, экономил силы.
Глава четвертая
Как я в подобной ситуации доверился такому мутному типу, как Стас, мне и самому было не очень понятно.
Во-первых, дверей, которые нам пришлось пробивать своими телами, оказалось больше трех – сколько именно, я не запомнил, но каждый раз это было сражение за собственную жизнь, потому что быстро стало ясно, что шутки кончились.
Позади нас без всяких шуток стреляли из боевого оружия и не грохнули нас там в первые же минуты только потому, что мы грамотно распределили роли. Сначала мы вместе, дружно, обоими телами выносили дверь на своем пути, потом Стас на дикой скорости проносился вперед, а я закрывал дверь или то, что от нее осталось, обратно, выстраивая с той стороны баррикаду из всего, что только успевал подтащить. Тем временем Стас волшебной отверткой ослаблял крепеж следующей двери и мы наваливались на нее вместе со всеми своими страхами и озлоблением. Очередная дверь распахивалась, Стас бежал вперед с отверткой наперевес, а я снова исполнял свои обязанности по постройке баррикады так быстро и ответственно, как только это было возможно.
Во-вторых, когда мы, наконец, добрались до подвала, заманчивое подземелье оказалось намного меньше обещанных Стасом размеров. Там, в этом волшебном подземелье, горел тусклый свет древних лампочек накаливания и были видны два параллельных коридора, через сорок-пятьдесят метров заканчивающихся некрашеной кирпичной стенкой.
И это было все.
– Да ведь нас же тут сейчас и расстреляют, вот у этой самой стенки, – показал я Стасу, когда мы, смертельно уставшие, привалились мокрыми спинами к тяжелой подвальной двери с той стороны.
– Да, черт, похоже, они за этот год замуровали остальные коридоры, от греха подальше, – согласился со мной Стас, грустно оглядываясь вокруг.
Я удивился спокойному тону, с которым он так просто признавал наш, возможно, смертельный приговор.
В правом коридоре, помимо электрического, пробивался еще какой-то посторонний свет и я молча побежал туда, как какое-нибудь глупое насекомое бежит на вожделенный свет фонарика.
Свет пробивался через грязное подвальное окошко у самой дальней стенки коридора. Окошко оказалось огромным, там пролез бы даже профессор Вятрович и еще пара сержантов ВСУ одновременно.
Мы со Стасом, не сговариваясь, в четыре руки и в один прием выломали вздорную деревянную раму окна и я первым выбрался наружу.
Пока Стас с кряхтеньем карабкался сзади, я оглядел школьный дворик, где мы оказались. Дворик был обнесен необычно высоким металлическим забором, по периметру которого торчали острые пики, чтоб, стало быть, не лазали всякие лишние люди. А сразу за забором, плотно примыкая к дворику, вздымалось высоченное, этажей в десять, здание без окон и дверей, скорее всего, старая станция городской АТС, которую до сих пор не разобрали за ненадобностью.
